Бережнов Дмитрий физфак МГУ снаряженец

Козак Тарас ф-т ВМиК МГУ

Крамской Михаил физфак МГУ

Уймина Екатерина ф-т ВМиК МГУ

23.06 ... Сидим в пустой комнате университетского общежития ФДС-2 с Юриком Свиридовым, моим хорошим товарищем, пьем растворимый кофе с сухариками. Мы с ним теперь до осени не увидимся. Я через три часа уезжаю в Среднюю Азию, в поход, а он — через пару деньков в экспедицию на Белое море. Беседуем, смотрим друг на друга, запоминаем, вспоминаем, пьем, смотрим... В углу стоит мой набитый рюкзак, в другом углу — рюкзак Юры, еще не наполненный. Сам он откинулся на кровати со стаканом в руке, о чем-то задумался. Подходит время нам расставаться. Сейчас мы встанем, я одену рюкзак. Товарищ мой проводит меня, обязательно проводит до троллейбусной остановки...

Сбор группы назначен в 21⁵⁰ у табло на Казанском вокзале. По пути из общежития к месту сбора я еще заехал попрощаться к Крылову С. в аптеку, где тот работает. Благодаря поразительной способности Сергея задерживать гостей, я приехал на вокзал в 22²⁰. Там уже находилась вся группа кроме Арсения и руководителя путешествия Дениса, который сам назначил время сбора на 21⁵⁰. Оба появились минут через 10. Кое-кто из друзей пришел проводить нас. Между стоящими на перроне сновал вечно озабоченный Кирюша Кузанян, который через два дня выезжает вслед за нами со своим отделением, а сейчас он опрашивал присутствующих здесь участников предстоящего в августе похода на Алтай 5 к. сл. на предмет снаряжения, заставляя расписываться в маршрутных документах, каких-то ведомостях и т.п. Кроме Кирилла среди провожающих были Наташа Панкова, Филипп Соколовский, Коля Хвальковский, Володя Смирнов.

Поезд отправился в 23²⁵. Мы расселись по четверо в купе и долго еще не ложились спать, возбужденные предстоящим путешествием.

24.06 У Дениса, Кати и Арсения четвертым в купе едет молчаливый скромный мужчина средних лет, который чувствует себя крайне неуютно среди наваленных рюкзаков, разбросанных повсюду пакетов и продуктов, в окружении неугомонных туристов. Поэтому он часами простаивает в коридоре у окна, или лежит на верхней полке.

В нашем купе происходит стандартная операция по взвешиванию и перепаковке экспедиционного провианта. Этим самоотверженно занимается наш завхоз Олеся (Леся, как ее обычно называют друзья), выгнав всех и заперевшись на замок. В соседнем купе Дима с Тарасом, восседая на грудах сваленного на полу и полках снаряжения, разбираются с этим необходимым скарбом. Каждый чем-то занят. Лучше всего, по-моему, устроился Денис. Он пакует пряники и печенье в молочные пакеты, поглощая значительную часть этих продуктов и щедро угощая меня с Арсением. Но Арсению, видимо, этого показалось недостаточно и он, как только отворачивался Денис, выхватывал из пакета пряник и жадно пожирал.

25.06 В 9⁰⁰, когда все еще мирно почивали, дверь купе приотворилась, и громкий свистящий шепот нашей проводницы обратился ко мне: “Эй, выйди-ка на минутку!”. Недоумевая, что же ей от меня может быть нужно, я поднялся и вышел в коридор. Оказалось, что проводник соседнего вагона везет контрабанду: большую коробку индийского чая весом килограммов восемнадцать, а в поезде появилась какая-то инспекция, и меня попросили укрыть чай в моем купе.

За окном — Азия. Степи становятся все безжизненнее. Изредка попадаются двугорбые верблюды. На промежуточных коротких остановках в поезд подсаживаются женщины казашки, которые продают вязаные изделия из верблюжьей шерсти. По-русски они почти не говорят, однако способны произнести, к примеру, “двадцать рублей”, оценивая свой товар. Мы купили несколько жилеток и 6-7 пар носков, все это в походе пригодится. Причем нам приходилось рьяно торговаться с каждой теткой, сбивая цену пары носков до 5 руб. и жилетки — до 20 руб. Это очень дешево.

26.06 Проснулись около десяти утра. В купе ужасная духота.

В поезде порой приходится заниматься совершенно необычными делами, которые, как правило, выполняются дома, или, по крайней мере, на твердой земле, но не в движущемся составе. Так в этот раз мне, Леше и Ане довелось принимать участие в таком мероприятии, как мытье собаки. Этого пса — подросшего щенка с сомнительной родословной — наша проводница “увела” ночью у дежурного на какой-то станции. Собака выглядела умирающей, лежала без движения на полу купе проводников, не реагируя даже на прикосновения к ней. Ее оттащили в туалет, усадили на пол. Аня поливала изнемогшее от жары животное водой из миски, а проводница намыливала грязную свалявшуюся шерсть вначале хозяйственным мылом, а затем шампунем. Экзекуция продолжалась до тех пор, пока псина не издала громкий жалобный скулящий визг. Но мытье пошло на пользу зверю, и он заметно оживился, его даже вывели гулять во время короткой остановки и по завершению прогулки он упирался, не желая возвращаться обратно в душный вагон. Леша с животным на руках впрыгивал в уже набиравший обороты поезд.

В 19⁰⁰ мы вышли погулять на станции Тюкульбас. Выволокли, разумеется, и собаку. Леше было поручено бдительно следить, чтобы она не сбежала. Рядом на платформе бабушки торговали вишней, устроившись на хлипких деревянных ящиках. Неуклюжий Миша, не оборачиваясь, нащупал ногой один из ящиков и присел на краюшек. Старушки молча переместились на другое место. Одна из них подошла к нам и предложила пакетик вишни за рубль. Мы чисто из спортивного интереса решили сбить цену до 70 коп. Удалось сойтись на 80 коп. Когда я высыпал ей в ладонь горсть монет, она тщательно пересчитала мелочь и укоризненно заметила: “На вино, небось, денег не жалеете, а на вишню жалеете!”. Тут к ней подошел Тарас с собакой и тоном, не допускающим возражений, попросил вишню, чтобы посмотреть, будет ли ее есть наш четвероногий друг. Но от вишни пес отказался.

В 22⁰⁰ Прибыли в Джамбул. Набросали рюкзаки прямо перед железнодорожным вокзалом и всю ночь сидели на них. По стене вокзала и по асфальту бегают огромные отвратительные черные тараканы, очень пугающие Анечку. Сидеть было скучно и Леша с Тарасом (студенты МГУ, интеллигентные люди!) придумали для себя следующее развлечение. Они отлавливали в спичечный коробок таракана покрупнее и, дождавшись, когда Аня засыпала, выпускали ей на руку, а потом внезапно будили и кричали: “Анечка! Смотри, что по тебе ползет!”. Анечка испускала пронзительный визг и неистово трясла рукой, пытаясь сбросить насекомое.

27.06 В 6¹⁵ на автобусе выехали к местному автовокзалу. Оттуда на трех автобусах и двух машинах достаточно быстро попали в горный район и вышли на маршрут. К обеду стало очень жарко, пришлось останавливаться и пережидать пекло у реки близ входа в ущелье. Место изумительное. Зеленый ковер низкой травы при впадении в реку нескольких ручейков, вокруг красноватые безлесые хребты, к югу от нас — сверкающие на ярком солнце снежные склоны г. Манас. После стольких дней в поезде, после ночевки на вокзале и тряски в пыльных автобусах и машинах все с большим удовольствием умывались в горной речке, пили студеную прозрачную воду. Многие разделись и загорают. Воцаряется тишина, лишь журчит вода в ручье, что действует весьма убаюкивающе. Денис, промыв и забинтовав свои обмороженные в мае на Эльбрусе ноги, уже отошел в мир сновидений и сейчас лежит неподвижным телом в плавках и рубахе на коврике, положив голову на мешок с одеждой...

С места отдыха вышли около 18⁰⁰ (время местное). Поднимались по р. Арабиик, оставляя слева г. Манас. Хотя день клонился к вечеру, жара почти не спала. Идти было тяжело, даже очень тяжело. Шли с частыми остановками через каждые 15-20 минут. Около 20⁰⁰ остановились на ночлег около вытекающего из склона ключа. Это был наш первый лагерь на маршруте. В каждой палатке размещались три человека в трехместном спальном мешке. У Миши и Арсения была палатка на двоих, и спали они в индивидуальных спальниках. Оно понятно, ребята крупногабаритные, да и спать предпочитают на спине.

28.06 Утром мы с Лесей проснулись в 6³⁰ и приступили к приготовлению гречневой каши с “детолактом” и маслом. Через час завтрак был готов и, постучав в крышку кана стальной ложкой, я призвал спящих ребят к трапезе.

29.06 Паша с Арсением, будучи дежурными, подняли нас сегодня около половины шестого. Вкусная рисовая каша была уже готова. Столь ранний завтрак был обусловлен тем, что Миша и четверо сопровождающих уходят вниз, чтобы оставить Мишу в таком месте, куда доходит транспорт.

Уже в темноте, около 22⁰⁰, подошли ребята, сопровождавшие Мишу. Пока они переправлялись через реку и переносили Дениса (Денис не захотел мочить в холодной воде обмороженные ноги), им успели приготовить ужин.

30.06 В 8⁰⁰ дежурный Паша загрохотал в крышку кана. Народ не спешил покидать палатки. Вежливый Паша обошел каждую палатку отдельно и предупредил о готовности завтрака. Очень медленно, по одному, выбирались люди к столу. Последним вылез взъерошенный Денис, хищно поводя голодными очами. Он добрел до реки, лег на берег, погрузил голову в воду, да так и остался лежать...

Из лагеря вышли в 11⁵⁰. За неполных два перехода дошли до озера, которое мы с Лесей видели вчера. Как только остановились на берегу, Арсений разделся и кинулся в воду. Проплыв метров 10, он встал посередине озера. Уровень воды едва доходил ему до колен.

На берегу озера у нас был перекус. Денис, видимо, был шибко голоден, так как потребовал у завхоза список всех имеющихся у нас продуктов и выбрал оттуда те, которые посчитал возможным “сократить”, как он выразился. На стол были поданы сыр голландский, молоко сгущенное, сухари белые с изюмом, чеснок, лук, два вида конфет, какие-то пакетики с концентратом напитка... Из сгущенки сотворили некое подобие мороженого, смешав ее со снегом. Сухарями с изюмом заедали чеснок. Когда трапеза подходила к концу, Тарас вдруг издал радостный вопль, подняв в руке пакет: “О! Еще есть печенье!”. Все напряглись в ожидании, пока Тарас лихорадочно вскрывал пакет с надписью “печенье”. “У-у! Да это не печенье! Фу, какая тут гадость!” — поморщился Тарас, брезгливо откладывая пакет на траву. Я заглянул внутрь. Да, там действительно находилось отнюдь не печенье, о чем я и сказал Паше, передав ему пакет. Паша улыбнулся. Заинтригованный народ стал подтягиваться к Паше, норовя посмотреть в упаковку. “Это пряники!” — наконец громогласно объявил Леша, дабы рассеять возможные сомнения. Тут подошел Денис и объяснил, что это он, когда упаковывал пряники, напутал с надписью.

01.07 “Войска! Подъем!!” — разбудил нас громкий крик Дениса, который дежурил сегодня утром. Это произошло в 6⁰⁰, а в 8⁰⁰, отведав стряпню Дениса, похожую на рисовую кашу, мы уже выдвинулись на перевал. До седловины поднялись менее чем за три часа, хотя по имеющимся отчетам на это требуется около четырех часов. На перевале быстренько съели по кусочку шоколадки, сменили контрольную записку в туре и, так как дул сильный ветер, отдохнуть решили чуть пониже и не стали задерживаться со спуском. “Вон на той тропе отдохнем!” — указал Денис на тропинку под перевальным взлетом, по которой нам нужно было идти, — “Там ветра нет”. Но на “той тропе” был такой ветер, что идущих сносило в сторону, поэтому привал у нас был значительно ниже.

После утомительного спуска по крутой тропе, мы вышли на берег реки Ойгаинг. Здесь кое-где даже росли деревья, все-таки вода — это жизнь. В одном из тенистых мест мы остановились на отдых и перекус. По плану нам нужно было сегодня преодолеть реку и подняться по долине р. Аккопчагай, которая впадает в Ойгаинг с другой, левой, стороны. Встал вопрос, каким образом наладить переправу. Навесную сделать было невозможно, не было достаточно толстых деревьев. Оставалось одно: переправляться по перильной веревке вброд. Я и Леся решили дойти до мостика, который был обозначен на карте километрах в трех выше по течению (налегке, возможно, мы сумеем это сделать, преодолев так называемый прижим) и вернуться по противоположному пологому берегу, чтобы ребята смогли перебросить нам веревку. Но идти оказалось не так-то просто. Уже в самом начале дорогу нам перегородил бурный ручей, впадающий в реку. Чтобы форсировать его, пришлось значительно подняться по его течению, где он был поуже и местами завален крупными камнями. Опять спустившись к реке, мы некоторое время шли по осыпному берегу, но потом река вошла в прижим, и двигаться можно было лишь вдоль кромки берега в воде. Но вскоре на пути возник огромный разрушенный снежный мост, края которого нависали над бурным потоком. По воде его обойти было нельзя, а сверху — слишком рискованно: крутой обледеневший скользкий склон, при падении улетаешь аккуратно в реку, где находишь неминуемый бесславный конец. Что ж, повернули назад.

02.07 Дежурные Тарас и Леша разбудили нас около семи утра. Да-а, нехороший пример я подал, постучав в первое дежурство по крышке кана. Теперь каждое утро нас будит этот неприятный резкий звук.

На одном конце веревки были завязаны рядом четыре узла, в которые мы встегнулись грудными карабинами. Второй конец должны были держать ребята. Мы встали “стенкой”, крепко обняли друг друга и медленно вошли в воду, двигаясь наискось вдоль отмели, постепенно приближаясь к глубокому месту с быстрым течением. Когда мы отошли метров на 25, веревка легла на воду и течение задергало ее, что стало мешать нашему продвижению. Тогда на отмель вышел Арсений и стал придерживать веревку над водой. Мы прошли еще метров 10. Между нами и противоположным берегом оставалось всего каких-нибудь три метра, но стояли мы по грудь в воде, едва сохраняя равновесие. Очень осторожно, строго по команде, мы сделали шаг вперед, другой... И тут Диму, который находился ниже всех по течению, сбило с ног, а за ним по очереди и Тараса с Лешей. Я почувствовал, как обвязка страшно сдавила мне грудь. Дышать стало невозможно. Держаться с Лешей за руки тоже не было сил, и мы выпустили друг друга. Оглянувшись, я увидел, что ребята плывут, болтаясь на страховочной веревке. Тут мои ноги оторвались от дна, и меня закружило в водовороте. От нехватки воздуха сознание стало меркнуть, перед глазами поплыли зеленые круги. С великим трудом я удерживался рукой за карабин, в который была прощелкнута веревка. Это несколько ослабляло грудную обвязку и лишь благодаря этому я еще не отключился. Меня все глубже и глубже затягивало под буруны и в какой-то момент я даже скрылся с головой в грохочущем потоке. Ощущение полной беспомощности и леденящий страх смерти овладели мной. Оставалось надеяться, что на острове смогут удержать веревку, не упустят нас. В трехстах метрах ниже переправы каскадный водопад и, если веревку все же сорвет с берега, то нас так или иначе изотрет в кашу.

Как только нашу связку смыло, на берегу началась паника. В веревку вцепились все, даже девочки, но удержать ее все равно было чрезвычайно трудно. Не взирая на все усилия, под напором течения веревка все же медленно ползла, увлекая держащих ее все ближе и ближе к воде. По хорошему счету следовало бы поглубже воткнуть в землю ледоруб и закрепить на нем конец веревки, но остров представлял собой нагромождение валунов, в которые ледоруб никак не втыкался. Тогда находчивый Паша охватил свободным концом веревки все сваленные в кучу рюкзаки, получилось нечто вроде якоря. Денис держал веревку сидя по пояс в воде, в какой-то яме, не обращая внимания на то, что один кед с его ноги уже унесен течением и забыв о лежащем в кармане брюк японском фотоаппарате Арсения, который нарочно отдал дорогой фотоаппарат Денису, чтобы случайно не промочить.

К ужину Денис выдал кулек неучтенных конфет. Аня, сидевшая рядом со мной и Арсением, спросила, что там за конфеты. Было темно, но я различил, что это был молочный ирис. Аня от него отказалась. Но тут я заметил в пакете кроме ирисок еще две конфеты, завернутые в блестящие фантики, похожие на примятые трюфели. Я подал Ане один из трюфелей, сказав при этом: “Возьми, вот эта конфетка тебе понравится”. Аня, было, заикнулась о том, что конфету хорошо бы разделить на всех, но я уверил ее, что остальные не хотят, кушай, мол, это все тебе. Аня стала разворачивать конфету, а мое внимание переключилось на закипавший в кане суп, и я занялся кухней, как вдруг услышал негодующее фырканье отплевывающейся Ани и заливистый смех Арсения. “Это бульонный кубик!” — объяснил он.

03.07 Дежурные (Леся и я) поднялись сегодня около шести и еще через час, когда была готова вермишель с “детолактом”, подняли остальных.

04.07 Позавтракав и быстро собравшись, мы вышли по направлению к перевалу Чингиз. Тропа шла вверх по крутому склону с редкой чахлой травой. Одуряюще пахло дикой мятой, которая тут растет в изобилии. Было очень жарко. Идти трудно под палящими лучами яркого солнца. Впереди резво бежал Денис, приняв с вечера несколько таблеток оротата калия. Сзади при последнем издыхании плелась Анечка, хриплым голосом накликая на голову начальника ужасные проклятия. Но вот мы поднялись на промежуточную ступень и все в изнеможении попадали наземь. Арсений пожаловался на головную боль и “улегся в тень”, если это можно так назвать, укрыв часть головы под небольшим камнем. Умирающая Анечка еле слышно просила пить. Воды поблизости не было. Фляги давно опустошены.

Ужин был просто изумителен: пюре из порошка для картофельных оладий с маслом и жареным луком. Несколько человек изъявили желание “долизать” кан и проделали это столь тщательно, что его и мыть после этого не понадобилось. Потом пили чай с пряниками и топленым маслом. Положительно, топленое масло прекрасно идет абсолютно со всеми продуктами.

05.07 Утро было мрачным, небо затянуто низкими тучами, дует противный холодный ветер. Неохотно, лишь под влиянием голода, выходили ребята из палаток. Кашу, надо заметить, Паша с Аней приготовили отменную. Между кашей и чаем был промежуток минут в 20, и все опять забились в спальные мешки. Не знаю как остальным, а в нашу палатку чай был доставлен Пашей собственноручно, хотя палатка стояла на отшибе, далеко от двух других. Как это мило с его стороны! Поистине, его дежурство отличается высокой культурой обслуживания.

06.07 Денис сегодня планировал подъем дежурных в 6⁰⁰ и общий подъем в 7⁰⁰, но так как дежурил сам Денис, этого не произошло, и завтракали мы лишь около десяти утра. В двенадцать мы, одев кошки и оставив Арсения на охране лагеря, стали взбираться по снежнику, а Арсений долго шел над нами по морене, пока Денис, истощив запас культурных выражений, в довольно резкой форме потребовал, чтобы он немедленно убирался в лагерь и не вздумал в одиночку куда-нибудь “прогуляться”. Выйдя на пологую часть ледника, мы связались по трое: я-Леся-Леша, Денис-Катя-Дима, Паша-Аня-Тарас. Почти четыре часа пришлось нам подниматься по закрытому ледяному языку к перевальному гребню, в котором виднелись три седловины. Какая из седловин является искомым перевалом, мы не знали, поэтому вначале вышли на правую. Здесь был тур, но без записки. В этом месте, закрывшись от ненавистного ветра полиэтиленовыми накидками, мы перекусили. Перевал Денис назвал именем Кузаняна в честь нашего общего друга Кирилла Кузаняна.

...Быстро был съеден “пикантный острый” суп, приготовленный Лешей с Тарасом. Кстати, взять в поход такой суп была моя инициатива, я вообще люблю острые блюда, да и Денис тоже. Но когда этот суп был впервые приготовлен, — дежурил в тот раз я и еще перчика туда досыпал, — Паша, например, не смог съесть ни ложки этого огненного коктейля и впоследствии отказывался его есть, хотя перца уже не добавляли. Он удивлялся, как это мы додумались взять с собой столь непригодный в пищу продукт, да еще в таком большом количестве. Когда объявляли, что вечером будет “пикантный острый”, лицо Паши искажалось болезненной гримасой.

После чая решили еще сварить компот из сухофруктов. В промежутке между чаем и компотом я, исполняя обязанности экспедиционного врача, перебинтовывал довольно сильно обожженные на солнце руки Леси. Кожа с рук слезала большими пластами величиной в половину ладони. Я аккуратно снимал лоскутья и складывал их на бумажку. Леся-то думала, что я их потом выбросил, однако я спрятал кожу в стеклянную баночку, а в Москве подарил эту баночку Лесе, чтобы она показала своей маме. Что касается рук, то их приходилось бинтовать от кончиков пальцев до локтей, нанося на обожженные поверхности слой мази Вишневского. Подобная операция, по всей видимости, не доставляла девушке особого удовольствия, так как она все время вскрикивала и дергалась. Во время экзекуции появился Леша с каном компота, влез в палатку и стал изучать страницу из моей курсовой работы по неорганической химии, в которую были завернуты бинты. Дойдя до формулы оксида лантана (Ln₂O₃), он недоуменно нахмурился, долго рассматривал формулу, наконец, спросил, что это за такой странный логарифм по основанию два. Что поделать, человек с математическим образованием.

07.07 Так как ночью и утром шел дождь, дежурные Леша с Тарасом встали около семи и подняли группу на завтрак в девятом часу. После завтрака в основном спали, пытались сушить промокшие вчера ботинки и носки, занимались починкой одежды и снаряжения. Иногда накрапывает дождь, и с выходом не спешим. Пройти сегодня нужно совсем немного, поэтому сидим и дожидаемся благоприятной погоды.

08.07 Мы с Лесей проснулись в 7¹⁵ и занялись приготовлением чего-то вроде молочного супа с гречкой. Через час стали поднимать остальных. Первым из палатки вылез Леша и, чтобы разбудить спящих в “серебрянке” Пашу, Тараса и Аню, мы с ним обстреляли палатку мелкими камешками. Тарас и Паша высовывались по очереди и недовольно интересовались, кто это такой сообразительный.

Вторая седловина также была безымянной, и ее мы назвали перевалом Тимура Молодцова в честь без вести пропавшего при восхождении на Эльбрус в прошлом году нашего товарища. Третья седловина оказалась перевалом Черняевский. Здесь была найдена записка от 1981 г. и, как это водится на перевалах, съедена банка сгущенки. Четвертая седловина называлась перевалом Химик. В туре была обнаружена записка от 1981 г. той же группы и по случаю прохождения перевала съедена шоколадка. И последняя, пятая седловина была перевалом Безымянный, 1Б (соответственно, записка от 1987 г., шоколадка). Спустившись с перевала в цирк, мы оставили у рюкзаков Арсения с Аней и пошли обследовать еще один небольшой хребтик по другую сторону цирка, так как перевал Каменных идолов все еще не был найден. До гребня поднимались по крутой мелкой осыпи, но на самый верх вылезти не удалось, гребень представляет собой отвесные разрушенные скалы. Пришлось идти вдоль скального пояса по такому крутому склону, что на нем даже осыпь не держалась, сплошной твердый конгломерат. Шли минут 50, но перевала так и не нашли.

09.07 Арсений с Димой разбудили нас на завтрак в 6⁰⁰. Ночью был заморозок и наши рюкзаки и ботинки, оставленные на земле, покрылись серебристым налетом инея. Скаты палатки обмерзли и хрустели при прикосновении.

Волею Дениса было решено сделать сегодня еще три приема пищи, дабы получить максимальное удовольствие от дневки. Пристрастие Дениса к еде широко известно. Перво-наперво приготовили суп. После его поглощения почти все собрались в уже поставленной “серебрянке”, где развернулась карточная баталия: играли в кинга. Между тем Паша с Аней жарили на крышках канов омлет из яичного порошка. Приготовление омлета заняло около часа, но съеден он был в мгновение ока и показался пищей богов. Игра продолжилась. Все жили ожиданием картофельного пюре из концентрата картофельных оладий с сублимированным мясом и маслом. Это блюдо также считается деликатесом в туристской среде. Но пока мы, ничего не подозревая, развлекались в палатке, налетели тучи и стал накрапывать дождь. В перерывах между периодами дождя были поставлены остальные две палатки. Когда долгожданное пюре было готово, дождь уже шел достаточно сильный и мы, разобрав в миски содержимое кана, разошлись по палаткам для поглощения вкусного блюда. Банка с маслом оказалась в нашей палатке (еще бы, ведь у нас живет завхоз!). Остальные, не найдя масла, ринулись гудящей толпой к нам и сгрудились у входа, толпясь и угрожая расправой, если масло не будет выдано немедленно. В это время я, удобно возлежа на сухом теплом спальнике, неторопливо раскладывал масло в наши три миски, встречая умиротворяющей улыбкой озабоченные мокрые лица заглядывающих в палатку товарищей. Наконец я протянул страждущим банку, и она моментально исчезла, а вместе с ней и шум.

10.07 Почти всю ночь шел дождь. Он продолжался и утром, поэтому дежурные не спешили с приготовлением завтрака. В конце концов, в момент затишья завтрак был приготовлен, и некоторые даже успели вылезти из палаток и поесть до того, как снова пошел дождь. В нашу палатку рисовый суп любезно принес Леша.

11.07 Денис проснулся в 7⁰⁰ и группу поднял в 8⁰⁰. Завтрак был подан в палатку лично Денисом. После еды быстро собрались и пошли вверх, в сторону перевала. Почти не переставая, лил дождь. Некоторые из нас шли в накидках, но я лично большой пользы в этом не видел и шел не накрывшись. Промок, конечно, но моя штормовая одежда сохнет очень быстро. Когда поднялись выше трех километров, пошел снег. Тропа скрылась под его белым слоем, который становился все толще и толще. Вот только верхушки кустиков травы виднеются на белом фоне, но вскоре исчезли и они. Видимость быстро ухудшалась, порой пропадая вообще. Шли наугад, лишь помня направление на седловину. То и дело на нас налетали густые облака. Глубина снега возросла до трети высоты ледоруба, идти было трудно, к тому же мешал сильный ветер. Мы находились уже где-то под самой седловиной, но не видели ее, все было скрыто в сплошном тумане. Тут вдруг из-под ног Тараса по снегу поползла трещина. Денис быстро сообразил, что сейчас может сойти лавина, выругался и приказал очень быстро бежать вниз. Мы шли вниз минут 30 и остановились лагерем у реки на каменистой площадке. Идти сегодня никуда было нельзя.

12.07 За ночь тучи разогнало. Дежурные поднялись, когда солнце вышло из-за горы и осветило, прогрело палатки. Сразу стало жарко. Промокшие за вчерашний день вещи были развешены для просушки и сохли очень быстро.

Денис разумно решил все же пожертвовать еще одним днем и не идти сегодня на перевал. Небо совершенно очистилось, ярко светит солнце. Перевал перед нами как на ладони. Отлично видно, как по склону, по которому нам нужно подниматься, скатываются лавинки. Начав с левой стороны, лавинные прочерки смещаются все правее, пока не заштриховывают почти весь склон. Это хорошо, подъем будет гораздо безопаснее. Если завтра будет хорошая погода, поутру запросто проскочим перевал по смерзшемуся снегу. Но для этого дежурным (мне и Лесе) придется встать в 3⁰⁰.

13.07 Проснулись мы с Лесей около половины четвертого. Тут уже и Денис с Димой стали по очереди подходить нас будить. Была ясная тихая ночь. Снег уже растаял, ярко светила Луна, небо усыпано звездами.

Вышли в 6⁰⁵, едва брезжил рассвет. Вначале путь проходил по травянистому склону, но скоро вошли в зону снега. Снег уже осел, образовался довольно прочный наст, который иногда выдерживал вес человека с рюкзаком. Но большей частью приходилось тропить, пробивать наст, делая ступени. На седловину без особого труда поднялись за два часа с небольшим. Уже взошло солнце, но перевал все еще находился в тени большой скалы. Записки в туре не было, мы вложили туда свою. Быстро съели расфасованную еще внизу курагу и побежали на спуск по хорошо заметной тропе. Остановились лишь на пологой травянистой площадке под перевальным взлетом. Теперь можно перевести дух. Все, вырвались из гор! Да и заповедник остался с той стороны перевала, так что здесь нам уже не страшны егеря.

— Дай-ка, я...

Часа полтора мы быстро спускались по тропе, потом остановились на короткий привал. Внезапно к нам подъехали три егеря на лошадях, у одного за спиной висел карабин. Они держали путь вверх, в заповедник, совершая плановый объезд. Вовремя мы оттуда вышли! Егеря поинтересовались, где именно мы прошли по территории заповедника, не заходили ли мы на озера. Денис все честно рассказывал, все равно нас уже не могли оштрафовать. Поговорив с полчаса, егеря отправились своей дорогой, а мы спустились до леснического кордона Аксай, который стоит у самого входа в ущелье. Здесь горы кончаются, начинается степь. Начинается цивилизация. Немного погодя нас подобрал грузовик и вывез в Бурное. Мы оказались посреди большого поселка на автобусной остановке и стали ждать автобус, чтобы доехать до железнодорожной станции. А пока Денис, Катя, Леся и я отправились в магазин и купили буханку белого хлеба и шесть бутылок “тархуна”. Издали нам уже сигналил Тарас о том, что пришел транспорт. Крытый грузовик добросил нас до станции.

obolsky@mail.ru obolski@vif.com