Обольский О.Л.

 

 

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ТЯНЬ-ШАНЬ

 

(Терскей Ала-тоо)

 

Горный поход четвертой категории сложности

 

Лето 1996 г.

 

 

 

Принимали участие:

 

Егоров Алексей ф-т ИВМ РАН руководитель

Обольский Олег НИИ Питания РАМН доктор

Назаров Максим физфак МГУ снаряженец

Родин Илья физфак МГУ хронометрист

Фоминов Яков МФТИ реммастер

Часовиков Максим физфак МГУ финансист

Назарова Ольга физфак МГУ завхоз

Ярыкина Александра мехмат МГУ пом. завхоза

 
 

 

Москва, 1996

 

Взметнулась вверх рука:
— Прощай!
— Пока!..

 

Летом 1989 г., когда я первый раз поехал в поход по Средней Азии, районом путешествия был выбран хребет Центрального Тянь-Шаня Терскей Ала-тоо, красивейший уголок необъятной страны. Где теперь те люди, участники того замечательного путешествия? Разбрелись все куда-то. Володя Андреев — руководитель — видимо под влиянием бремени лет (1947 г. рожд.) перестал ходить в сложные походы, занимается наукой. Пелехов Денис женился, уехал учиться в США, но и там, по слухам, не оставляет туризм. Кирюша Кузанян нашел себе невесту и пропал из вида, не то что в походы, а даже в лес на выходные его теперь не вытащить. Миша Туваев защитил диссертацию по математике, завел семью и, похоже, тоже отказался от дальних странствий. Беспутный Миша Громов живет, скорее всего, в Туле (если не сидит за решеткой), сведений о нем давно нет. Паша Крутицкий стал кандидатом физико-математических наук, преподает что-то на физфаке МГУ. О Мише Иферове нет абсолютно никакой информации. Наташа Панкова родила двойню, теперь ей не до походов.

Сейчас, спустя семь лет, я снова еду на Терскей, почти в то же самое место, что и в первый раз. Со мной совсем другие люди, для большинства из которых это путешествие — первое знакомство с горами Средней Азии. Хорошая слаженная компания, почти все студенты. Как это напоминает 1989 год!..

 

Базой для сборов служила однокомнатная квартира, которую в то время снимал наш руководитель Леша Егоров у тещи своего товарища Миши Паза. Туда постепенно свезли почти весь экспедиционный провиант и снаряжение, завалили все помещение также и личным походным барахлом.

Обычно продукты в поход пакуют в поезде, но на этот раз Леша распорядился провести весь процесс в Москве, т.е. на той же самой квартире. Десятого числа, почти с самого утра в квартире стал появляться народ. До этого времени Леша запретил всякое постороннее присутствие, дабы самому не отвлекаться и успеть доделать большой объем работы на домашнем компьютере. Часть группы (Саша, Макс Назаров, Оля и я) постоянно находилась в помещении, паковала продукты; остальные периодически приходили, получали задание, уходили, что-то покупали, возвращались... Около полуночи Лешка уехал к Кате Зеленцовой что-то шить, велев накормить ровно в час ночи свою драгоценную собаку. “Эмиссары” и “курьеры” разъехались по домам, в квартире осталась четверка постоянного состава. Работа кипела почти всю ночь. Во втором часу заехал Толик Усов, привез вспомогательную веревку, фотоаппарат...

Мы четверо и, разумеется, Леша, намеревались выезжать к поезду с базовой квартиры, остальные трое (Яша, Илья и Макс Часовиков) — из дома. Нам кроме рюкзаков со снаряжением, продуктами и личными вещами на вокзал предстояло доставить множество коробок с провиантом, которые планируется оставить в забросках. Тащить весь этот груз на себе было бы довольно трудной задачей, но нас пообещал выручить Толик, предоставив свой “Запорожец” для транспортировки нашего имущества.

 

Вечер одиннадцатого числа. Пять собранных рюкзаков стоят в полной готовности. Самый большой рюкзак — лешкин, высотой почти с хозяина. Груда картонных коробок, полиэтиленовых пакетов, пластмассовый бак с продуктами. Все это с собой. В квартире невероятный кавардак: на полу рассыпана крупа и сухое молоко, валяются обрывки бумаги, куски полиэтилена; диван завален всяким мусором, мятыми газетами, тряпками. Общая картина дополняется кусками штукатурки, обвалившейся на балконе. “Ну-у! Разгромил тещину квартиру!” — сокрушенно заметил Лешке Миша Паз, который пришел нас проводить. Ликвидировать беспорядок предстоит лешиной сестре Ольге, которая остается здесь жить в отсутствие брата.

Подъехал Толик. Подошел попрощаться с нами Антон Иванов (он тоже собирался в поход, но сомнительное состояние его здоровья заставило его отказаться от этого довольно сложного путешествия и он идет на Кавказ в поход попроще). И вот доверху загруженный “Запорожец” и народ с рюкзаками выдвигаются в сторону Казанского вокзала, откуда ежегодно сотни туристских групп отправляются в Среднюю Азию.

Наш поезд № 18 “Москва-Бишкек” отходит в 0012. У нас есть еще целый час на то, чтобы еще раз проверить, все ли необходимое мы притащили на вокзал, а так же пообщаться с провожающими, прежде чем расстаться. С нами на перроне родители Макса Часовикова, Толик, Антон, Миша, Катя. “Кто из вас доктор? Отвечает кто-нибудь за санитарное состояние?” — беспокоится мама Максима. Ей указывают на меня. “Вы уж смотрите там за моим сыном!..”. Похожие слова я слышу перед каждым походом от разных мам, в качестве доктора ли я выступаю, или в качестве руководителя. Чадолюбивые родительницы все еще продолжают считать беспомощными малышами своих давно повзрослевших и самостоятельных деточек.

Нас восемь участников похода. Два купе. Но находятся они в разных вагонах, более того, между нашими вагонами находится вагон-ресторан. Так что если нужно пройти к товарищам, — а это часто придется делать, — идешь через ресторан, который, однако, ночью закрывается и связь прерывается. Нам повезло, — по крайней мере Леша так считает, — это мне, Оле, Саше и Максу Назарову, — наше купе в штабном вагоне. А это значит круглосуточно кипяток, чистота, отсутствие всяких “левых” пассажиров. Во втором купе разместились Леша, Яша, Илья и второй Макс, но нам сейчас не до плюсов комфорта штабного вагона и даже не до ужина, о котором заикнулся было Илья. Нам бы спать завалиться поскорее, ведь прошлая ночь была бессонной.

В купе 33 градуса выше нуля по Цельсию.

 

12.07. Часам к девяти утра обитатели нашего купе стали постепенно просыпаться. Убоявшись, что вторая половина группы вот-вот заявится завтракать, Оля и я поспешили провести полную ревизию продуктов, предназначенных на три дня в поезде и решить, что когда поедать. Однако время шло, а ребят все не было. Неужто есть не хотят? Оля сходила к ним, оказалось, что бездельники едва продрали глаза.

У дверей купе остановился некий человек в форменной рубашке. Путь вовнутрь ему перегораживала спина Ольги, которая сидела на полу и не замечала пришельца, занятая своим рюкзаком. Обеспокоить ее человек не решался, стоял, шарил по карманам, видимо в поисках какого-то документа, чтобы отрекомендоваться. Я с любопытством смотрел на него. Наконец он извлек служебное удостоверение:
 
  — Транспортная милиция! — представился он. — Вы кто? Туристы? До Бишкека?
 
  — Да, именно так, — подтвердил я его догадку.

  — Запрещенного ничего не везете? — спросил он, не уточняя, однако, что же является запрещенным.

  — Да нет, стандартный набор снаряжения...

  — А что в брикетах? — указал он на упакованные в капроновые чулки порции сухарей.

  — Сухари.

  — Счастливо.

Прием пищи происходит в нашем купе. Из другого купе приходят трое, один остается на охране. Потом охранника меняют.

В нашем купе довольно прохладно, комфортно. Напротив дверей в коридоре открыто окно, в котором мы закрепили свернутый в трубу олин коврик. Такой импровизированный воздухозаборник гонит мощную струю забортного воздуха в купе.

 

Поскольку продукты почти полностью расфасованы и упакованы в Москве, Оле как завхозу остается лишь теоретически рассчитать вес провианта и определить, кто, что и в каком количестве понесет на маршруте. Очень долго и сосредоточенно она что-то пишет в своем блокноте, вытирая пот со лба. Вот как будто все подсчитано, и удовлетворенная улыбка появляется на олином лице. Но тут выясняется, что из рассмотрения упущен какой-нибудь продукт, или, скажем, питьевой спирт, и тяжкий вздох вырывается из груди, и кропотливый процесс начинается сызнова, и так несколько раз.

Яша в свою очередь взвешивает все общественное снаряжение и распределяет его по участникам. Общий вес снаряжения составляет порядка 44 кг. Исходя из веса снаряжения, выданного каждому участнику, Оля распределяет по рюкзакам продукты. Но тут есть одна тонкость: тем, кто несет примуса и бутылки с бензином необходимо давать продукты в герметичной упаковке, ибо опыт показывает, что при контакте с парами бензина гастрономические качества продуктов в значительной степени ухудшаются.

Мы с Яшей обсуждали проблему, на скольких человек нужно разделить груз топлива. Во всяком случае, мы пришли к единодушию во мнении, что одному участнику тащить все топливо не следует. Улетит такой человек в трещину, или со стены сорвется, — и прогремит где-то там внизу взрыв, мало того, что без топлива останется вся группа, так еще и обвал какой-нибудь произойдет...

Быстроногий Илья на каждой станции норовит умчаться что есть мочи вглубь населенного пункта в сторону магазинов, на сколько позволяет время стоянки поезда. Он разыскивает шило для нашего ремнабора и мыльницы себе и мне. Но эти предметы отыскать, оказывается, не так-то просто. Большую ставку Илья делает на Самару. Согласно расписанию, висящему в нашем вагоне, поезд прибывает в Самару в 2131. Когда Илья был в Самаре проездом последний раз, он, как уверяет, за время стоянки успевал сбегать в центр города. На этот раз он также намеревался совершить скоростной вояж в город. В половине девятого поезд остановился на какой-то крупной станции. Заглянув в атлас, мы решили, что это, вероятно, Чапаевск, как раз в часе езды до Самары. Едва мы покинули вагон, как Ильи и след простыл.

  — Леша, — спрашиваю я начальника, — куда это Илья помчался?

  — Не знаю, он, вроде, в Самару бежать собирался.

  — А как ты думаешь, он способен догадаться, что находится в Чапаевске?

  — А ты уверен, что это Чапаевск? Вывески-то никакой нет.
 
Тут видим, на новом здании вокзала где-то у головы состава большими буквами написано ”САМАРА”. Как же так? На час вперед идем? Скорей всего расписание в вагоне устаревшее.

Вернулся Илья. Во взгляде — глубина. Мыльницу купил только одну — себе, мое мыло, как ему показалось, в подобную мыльницу не поместится.

Из достопримечательностей Самары можно назвать кондитерскую фабрику “Россия” где делают вкусный шоколад. Мы съели на пробу одну плитку.

Ночью проедем Оренбург. Сразу за ним — Азия. Бескрайние просторы...

 

13.07. Договаривались, что завтрак будет в 1000 . В половине одиннадцатого я, обеспокоенный отсутствием ребят из другого купе, пошел посмотреть, какое невероятное событие могло заставить их опоздать к приему пищи. За притворенными дверями купе на верхней полке, завернутый в простыню возлежал Лешка. Остальные были уже одеты (правда, от неодетого состояния это отличалось крайне незначительно).

 
   — Завтрак окончен, господа! — возвестил я.

  — Слушай, зачем с самого утра такие неприятности говоришь? — замахал руками Илья.

  — А мы тут ждем не дождемся, когда же вы позовете нас кушать! — раздалось с верхней полки.

  — Ольгин калькулятор нашли? Давайте.

  — Нет, еще вчера три раза все перевернули, — откликнулся Яша.

  — Ну о каком завтраке тогда может идти речь?..

 
Продуктов в поезд у нас много, не голодаем. Да и есть при такой жаре не особенно хочется, все больше пить. Пьем чай, воду с лимонной кислотой. Кстати, о жаре. В Москве было очень жарко, аномально жаркое лето в этом году. Но по мере приближения к Азии становится все прохладнее. Обычно бывает как раз наоборот. Вот такой вот парадокс получается.

 
По поезду ходит транспортная милиция. Ну и доставила же она нам неприятностей! На столе в купе у Леши валялся мой тесак. Он был замечен двумя милиционерами и конфискован. Но если бы дело ограничилось только этим! Нож был расценен как холодное оружие, а никакого разрешения, разумеется, у нас на него не было. Кроме всего прочего на вопрос чей нож Лешка ответил, что нож его. У Леши забрали паспорт, составили официальный акт изъятия недозволенного оружия. Леше сказали, чтобы готовился сходить с поезда на ближайшей станции вместе с нарядом милиции. Руководителя никак нельзя было терять, поэтому возник вариант сойти вместо Лешки кому-нибудь другому, а потом попробовать догнать группу где-нибудь в Бишкеке или в Караколе. Я попробовал поговорить с милицией на этот счет:

 
— Ребята, вам не все равно, кто поедет с вами? Что если кто-нибудь другой вместо него?
 
— А ты кто такой? Ты в другом вагоне едешь? Вот и иди туда, отдыхай!

— Какая разница, — говорю, — мы одна группа...

— Тебе не понятно? Пьяный что ли? Неприятностей хочешь? Сейчас вообще все сойдете! Нож найден в этом купе, а ты давай иди отсюда!
 

Мы посовещались в коридоре: денег надо предложить! Леша отвел одного из милиционеров в сторону и заикнулся о деньгах. Тот ничего толком не ответил, сказал, что вернется через полчаса, а пока ушел, унося лешин паспорт.

Торг решили начинать со ста тысяч. Ну а там как пойдет, вплоть до полумиллиона. Понятно, что угроза снять человека с поезда служила лишь инициативой к денежному разрешению инцидента. Но, тем не менее, во избежание потери руководителя за ценой стоять не приходилось.

Вернулась милиция. Максима Ч. попросили написать объяснительную, после чего блюстители закона заговорили более миролюбиво. Спросили кто мы такие, какого возраста, куда и зачем едем. Потом попросили сигарет. Мы с Лешей кинулись по вагону и выпросили у пассажиров сигареты. Потом оставили Лешку с милиционерами для передачи денег. Пятисот тысяч рублей. Именно такая грандиозная сумма потребовалась, чтобы удовлетворить алчные милицейские души.

После такого напряжения проснулся сильный голод. Пришлось спешно устраивать прием пищи. В смысле потери денег 500 000 руб. для нас не слишком ощутимая утрата, хотя жалко.

 

14.07. Делать сегодня абсолютно нечего. С продуктами и снаряжением разобрались, единственной заботой вечером будет собрать рюкзаки, потому что завтра в 530 местного времени мы приезжаем.

На станциях идет весьма оживленная торговля. Продается много фруктов (яблоки, сливы, жардель), где-то в районе Арыси появились на прилавках дыни и арбузы, кроме этого торгуют пирожками, мантами, жареной рыбой и прочей снедью. Но все это нам понадобится лишь на обратном пути, когда поедем, изголодавшиеся, домой. Сейчас же довольствуемся кое-какими фруктами, арбузом и дыней. Не жарко, температура не выше 27° С.

 

15.07. Без двадцати четыре проводник стал будить пассажиров. Поскольку рюкзаки были уложены еще вчера, собрались мы быстро и еще больше часа сидели в ожидании прибытия.

Едва мы оказались на платформе с грудой нашего барахла, как возле нас возникли местные владельцы автотранспорта и наперебой стали предлагать свои услуги. Мы наняли две легковых автомашины по 12 тыс. руб. каждую и на них добрались до автовокзала.

Со всех сторон к нам кинулись автоизвозчики:

— Куда едем? В Каракол? Поехали!

— Нам две машины нужно: одна в Каракол, другая в Покровку и выше в ущелье...

— Есть две машины! Вот этот “жигуль” и вон та иномарка. Садитесь, куда надо отвезем, где надо постоим-подождем...

— А сколько стоит?

— Одна тысяча сом машина.
 

Это для нас было слишком дорого. Две машины — две тысячи сом, т.е. около миллиона рублей. Приходилось искать что-нибудь подешевле. Понятно, что передовой кордон автомобилистов — это местная мафия. Разумеется, они заламывают высокую цену. Мы заметили, что несколько поодаль на стоянке скромно ютится несколько УАЗиков и РАФиков, подошли туда. Договорились с одним водителем за 800 сом. Он обещал сначала свозить нас всех на ФГС, сделать заброску, а потом отвезти в альплагерь в ущелье Каракола. Он сказал, что машину минут через 10 поставит в сторонке, подальше от глаз местной мафии, чтобы потом не иметь неприятностей за перебивание бизнеса.

И тут появился доброжелатель. Подошел к нам с Лешкой.

 
— На автобусе езжайте. Тут дурачков ищут. Конечно, если вы еще часа два тут будете торговаться, вас отвезут за приемлемые деньги. Но лучше на автобусе, не теряйте время, да это и значительно дешевле. Торопитесь, может, на рейс в 630 успеете.

— А найдем мы в Караколе машину, чтобы сделать заброску и до альплагеря потом доехать?

— Конечно! Там люди без хлеба сидят, это вам не Бишкек, не дорого возьмут. Пойдемте скорей, посмотрим билеты на автобус.

 
И потащил он нас троих (плюс Макс Часовиков) на второй этаж вокзала к кассам. Как раз у одной из них стоял водитель рейса на 630. Быстро переговорив с ним на непонятном нам языке, наш новый знакомый велел загружаться “вон в тот автобус”. Стоить это нам будет всего 600 сом. Макс тут же кинулся менять рубли на местную валюту, благо обменный пункт находится рядом на этом этаже.

Прекрасно разместились на задних сиденьях удобного “Икаруса”. Места все оказались занятыми, хотя автобусы в Каракол (бывший Пржевальск) ходят каждые полчаса. По дороге несколько раз останавливались в крупных поселках. Самая длительная остановка была в Рыбачьем (около двадцати минут), это примерно после трех часов езды. Там мы перекусили бутербродами с колбасой (продукты, оставшиеся с поезда) и пирожками, которые прямо в автобусе купили у некой девушки.

Всего ехали восемь часов. В Каракол из Бишкека ведут две автодороги, севернее Иссык-Куля и южнее. Мы ехали по северной, она считается более удобной и пользуется большей популярностью у водителей, хотя рейсовые автобусы курсируют по обеим дорогам. Кроме того, большинство пансионатов и баз отдыха находится именно у северного берега озера. В Каракол также можно долететь на самолете.

В Караколе оказались в половине третьего. Здесь же около автовокзала сразу нашли машину. Водитель согласился отвезти троих ребят на ФГС, где планируется оставить заброску, а потом подкинуть всю группу до альплагеря, или, по крайней мере, до того места, куда доведет приемлемая для РАФика дорога. Леша, Яша и Илья тут же уехали с заброской, а остальные перетаскали все рюкзаки в здание автовокзала. До возвращения ребят у нас было в распоряжении какое-то время, и я решил сходить в город, посетить рынок и бывший караван-сарай, который сохранился еще со времен Великого шелкового пути, проходившего через этот город. Оставив Сашу и Макса Н. при вещах и пообещав им вернуться через час, я, Оля и Макс Ч. отправились на рынок. Я примерно помнил где он находится и мы довольно быстро его отыскали, правда, пришлось разок спрашивать дорогу для большей уверенности.

На рынке продают массу всякой вкусной снеди типа мантов, самсы, пирожков, чебуреков, различных молочных продуктов. Мы утолили жажду пиалой некоего молочного напитка, довольно приятного на вкус. Но особенно разгуливать времени не было и мы решили поскорее пройти в караван-сарай, где, насколько я помнил по 1989 г., было куда интереснее и оживленнее и именно там можно было вкусно и обильно подкрепиться национальными блюдами, готовившимися прямо на глазах у покупателя. Но местные жители почему-то затруднялись объяснить нам путь к караван-сараю, не знали они в городе такого объекта, чем меня немало удивили. Кто-то, правда, дал нам ориентир — кафе “Санта-Барбара”, где-то в том районе вроде бы есть какая-то торговая площадь. У киоска “Газированная вода” двое милиционеров пили газировку. “Ребята!” — спросил я у них, — “Как к караван-сараю пройти?”. Они удивленно уставились на нас и заскребли в затылках:

  — Караван-сарай? Какой такой караван-сарай? Не знаем...

  — Ну как, там еще кафе “Санта-Барбара”.

  — А-а! Старый базар, что-ли?

  — Наверное. Там всякие национальные блюда готовят.

  — Ну, сейчас много национальных блюд не готовят, только самые ходовые. Вы хотите просто покушать? Мы вас проводим.

 
Нас проводили до места, указали дом, в котором лучше всего поесть.

Да-а, караван-сарай за последние годы изменился и далеко не в лучшую сторону. Это уже не та оживленная торговая площадь, где готовилась прямо при “клиенте” изумительная, сводящая с ума пища. И в помине не осталось такого. Только в одном конце пустующей территории творится некое подобие торговли, да и то в основном шоколадом, водкой, баночным пивом и кондитерскими изделиями.

Мы зашли в тот дом, на который указали милиционеры. Стандартный набор блюд: лагман, пельмени, пирожки, кумыс, бозо... Заказали было пельмени, но их готовых не оказалось, а ждать нам некогда. Пришлось удовольствоваться парой чайников черного чая. Вернулись на рынок, съели там по чебуреку, купили также и оставшимся при рюкзаках ребятам.

На автовокзале возмущенные Саша с Максом: “Ну вы и ходите! Договорились же время делить пополам! Вот-вот ребята приедут! Час у нас хотя бы есть?”

Мы объяснили им дорогу на рынок, и они поспешили туда. А минут через пятнадцать приехали ребята. Пришлось мне мчаться на рынок, отлавливать Макса и Сашу. Я увидел их неторопливо бредущих между прилавками. Они еще ничего не ели, только присматривались, пришлось их поторапливать. Мы купили пиалу кумыса, потом я обменял 5 000 руб. на 10 сомов и купил этакие вкусные небольшие поджаристые штучки, похожие на самсу, но называются по-другому и довольно острые, внутри у них мясо, лук, перец, какая-то зелень. Стоят по 80 тыйин. После чего, жуя на ходу, мы поспешили на вокзал.

Там нас с нетерпением дожидались. Все вещи были погружены в машину, рядом стоял недовольный Лешка: “Где вы ходите? Почему мы вас ждем? Водитель нервничает... Давайте скорей!”. Мы втиснулись между рюкзаками, и машина тронулась.

При въезде в ущелье шлагбаум. Какие-то сомнительные личности при нем. Нам популярно объяснили, что далее начинается национальный парк и вход туда только по пропускам. Пропуска можно приобрести тут же, стоят они по 5 сом на каждого и 35 сом за машину. Это очень дешево. Мы без лишних слов заплатили.

Дорога в нижней части ущелья довольно сносная, машина идет прекрасно. Однако с высотой дорога ухудшается, становится каменистой, появляются более-менее крутые подъемы. У одного из таких подъемов водитель сказал, что дальше не поедет, машина, мол, не вытянет. Лешка бросился с ним в пререкания. В итоге мы вылезли наружу и втолкали РАФик на горку. Проехали еще немного. Перед мостом через реку водитель решительно заявил, что дальше на этой машине ехать невозможно: дорога крутая и засыпана камнями. Когда-то дорога была получше и по ней можно было доехать до самого альплагеря. А теперь лагеря практически нет, только ограда осталась; чабанов в ущелье мало, никто не ездит, вот и пришла дорога в упадок. Что-ж, выгружаемся, далее путь пешком.

Кроме той заброски, что отвезли на ФГС, нам нужно сделать еще одну в ущелье Кёль-Тор (или Куль-Тор), близ впадения в Кёль-Тор речки Шаркартма. Одну коробку с забросочным имуществом Леша загрузил в свой рюкзак. Другую потащили Яша и Макс Н., подвесив ее на ледоруб. Транспортировка третьей, самой тяжелой, досталась мне, Илье и Максу Ч.; мы несли ее по двое на длинном ледорубе Оли, периодически меняясь. Идти довольно тяжко, увесистая коробка бьет по ногам. Наша троица отстает. Когда вся группа уже скрылась из виду, возле чабанского стойбища мы увидели мальчика лет тринадцати верхом на муле.

 
— Не подкинешь нам коробочку?
 
— Я занят! — ответил юноша и ускакал куда-то вверх.

Мы огорченно уставились друг на друга, развели руками. Но минут через пять мальчик вновь появился:

 
— Вам далеко?

— До альплагеря. Так подвезешь коробку?

— А как ее привязать?

 
Мы призадумались. Действительно, закрепить коробку на маленьком седле не так-то просто. Но действовать нужно было быстро. Коробку поставили на седло перед мальчиком. Двое по сторонам ее держали и шли быстрым шагом, приноравливаясь к поступи мула. Мул, надо заметить, дороги не выбирал, топал и по лужам, и по чавкающей грязи. Поэтому приходилось периодически коробку отпускать, обходить грязь. Обнаружилось, что мальчик и сам, без нас, неплохо справляется. Провез коробку он почти с километр, чем здорово нам помог. Я предложил ему сом, но от денег он отказался.

Около половины девятого мы остановились на травянистой площадке на левом берегу реки. До альплагеря отсюда еще километра три. Ужин готовили в темноте, ели продукты, оставшиеся с поезда: картофельное пюре с копченой колбасой и рыбными консервами.

Небо ясное, черное, в россыпях звезд. Луны нет. Удивительно, Луны нет с тех пор, как мы выехали из Москвы. Из поезда мы ее не видели, хотя наблюдения за трое суток дороги охватывали почти все ночное время.

Тепло, а в палатке даже жарко.

 

16.07. Утро пасмурное, небо затянуто низкими облаками, которые наплывают откуда-то снизу. С одной стороны это хорошо, не будет жарко; с другой стороны, если пойдет вдруг сильный дождь, тащить коробки по скользкой тропе будет трудно, да и сами коробки быстро размокнут.

Довольно оперативно для первого раза — за два часа — мы позавтракали и собрались. В девять часов утра продолжили свой путь. Через короткое время заморосил мелкий дождичек. Пока он не мешает, накидки не нужны. Идти гораздо легче, чем вчера, не жарко; кроме того мы отдохнули, а вчера после практически бессонной ночи еще и тряслись в транспорте почти целый день. Коробку мы повесили на длинную палку, так удобнее.

Перед самым лагерем дно у нашей постепенно размокшей коробки прорвалось, и продукты вывалились на землю. Пришлось перевернуть коробку вверх дном и, забросав продукты обратно, нести таким образом.

Дождь идет сильнее, Леша надел накидку, остальные не посчитали нужным это сделать. Собственно, накидка нужна главным образом для защиты от намокания закрепленной под клапаном рюкзака коробки.

Лагерь пуст, внутри ограды стоят лишь палатки альпинистов из Тюменской области. У лагеря продукты из нашей рваной коробки мы переложили в рюкзаки, так нести их оказалось заметно легче. Коробочный картон также прихватили с собой, он еще пригодится для закапывания заброски.

Видимость все ухудшается, налетает туман. Останавливаемся на отдых под большими елями, там сухо, густая крона не пропускает капли дождя. Нам нужно отыскать развилку ущелья, от которой далее следует подниматься по правому притоку Каракола Кёль-Тору. Но в тумане как бы не ошибиться! До какой-то развилки мы дошли, но та ли это? Леша и Макс Ч. пошли на разведку. Интересное они представляли зрелище, когда возвращались. Из тумана вдруг появляются две фигуры: Леша шествует завернутый с головой в свою сиреневую накидку с серебристым отворотом, Макс одет в серый камуфляжный костюм со свисающими с обеих сторон с капюшона ярко красными стяжками. “Далай-лама встретил на горной тропе Кама-сутру”, — поделился своими ассоциациями кто-то.

  — Кто же далай-лама?

  — Лешка, конечно.

 
Подошедший “Кама-сутра” Макс белозубо улыбался.

По расположению мостов на реке можно было с большой долей вероятности заключить, что это искомая нами развилка. Нам в левое ущелье. Начался долгий и утомительный подъем по крутой лесной тропе. Наконец мы выбрались в пологую часть долины выше границы леса. Туман. Куда идти? Сколько идти? Где-то в этом районе нужно оставлять заброску. Впереди виден чабанский кош. Леша с Максом Н. прошлись выше по долине просмотреть дорогу. Было решено подниматься выше коша.

Под большой елью опять остановились. Здесь сухо, можно спокойно посидеть, подумать. К тому же дождь припустил довольно сильный, идти сейчас никуда не хочется. Гребни отрогов скрыты в густой облачности, сориентироваться затруднительно. В конце концов решили ставить лагерь на ровной площадке недалеко от реки, а завтра делать заброску.

Палатки у нас каркасные, типа “Лотос”, в собранном состоянии их можно переносить с места на место. Собираем палатки под деревом, а потом быстро относим их на место стоянки. Теперь можно перетащить в сухую палатку вещи, укрыться самим.

Дежурит наша палатка (я, Оля и Макс Ч.), но с ужином можно не спешить, ведь только пять часов вечера. К тому же идет довольно сильный дождь. Больше часа все сидели в палатках, потом дождь несколько поутих и мы принялись за приготовление ужина. Суп в автоклаве сварился очень быстро.

Тем временем облака разошлись, дождь совсем прекратился. Завтра, если повезет с погодой, в первой половине дня Леша планирует подняться по ущелью до ледника и провести ледово-снежные занятия. В случае неблагоприятных метеоусловий пойдем сразу на пер. Панорамный (1А, 3700), подъем на который начинается с противоположного склона ущелья почти напротив нас.

Общий подъем Леша назначил на шесть утра. Завтрак обеспечиваем я и Оля, Макс утром отдыхает, будет дежурить на перекусе.

 

17.07. В половине шестого мы с Олей покинули палатку. Чистое безоблачное небо предвещало погожий день. Немедленно приступили к приготовлению завтрака. В нашем распоряжении имелось три примуса, но накачать удалось только один, в котором было очень мало бензина. В двух других почему-то не работали насосы, вероятно из-за низкой температуры потеряли эластичность резиновые детали поршня. Второй примус я прогрел на уже работающем, и он загорелся как положено. На два примуса я поставил автоклав. Вскоре тот примус, где было мало бензина, погас, его пришлось заправлять, снова устанавливать под автоклав. Вот-вот закипит вода... Ан, нет, не тут-то было. Раздался хлопок, и огненная струя с шумом забила из предохранительного клапана одного из примусов. В голове пронеслись нехорошие слова. Этот примус погасили. У второго примуса тоже травил клапан и на нем горел огонек. Но его достаточно было просто задуть. Вода все же закипела, мы засыпали быстроразваривающиеся рожки. Хорошо что они варятся всего три минуты, даже закрывать клапан автоклава не понадобилось.

Оля отправилась будить ребят. Было почти половина седьмого. “Блин, на полчаса завтрак затянули!” — посетовал Лешка. Что ж делать, если примуса не работают? А еще воду для чая нужно кипятить. На единственный рабочий примус поставили кастрюлю с водой. А пока разложили по мискам рожки и сыр. Вода закипела быстро, благо примус мощный, а кастрюля широкая. К чаю каждому полагается в сутки двенадцать кусков сахара. Их можно брать из коробки в течение дня, но если чей-то сахар остается в коробке до следующего завтрака, тот человек лишается права собственности на него. Dura lex, sed lex* , как говорили древние римляне. Некоторые весь причитающийся им сахар забирают с утра и едят его на перекусе, когда коробку с сахаром не выдают.

После завтрака свалили в кучу забросочные продукты. Леша, оба Макса и Илья загрузили все это в рюкзаки, прихватили с собой и коробки. Заброску отнесли вверх по долине и зарыли где-то там в укромном месте. На всю операцию у ребят ушло не более часа.

Хоть погода стоит хорошая, солнечная, все же Леша решил не устраивать ледовых занятий, а сразу подниматься к перевалу. С одной стороны боязно оставлять лагерь без присмотра вблизи коша, а с другой — он опасается упустить погожий день, а вдруг завтра опять ненастье? Тогда в дождь лезть на перевал наверняка не захочется. Выходим в 930.

Реку перешли по мосту у чабанского стойбища. В стойбище людей нет, лишь две собаки: одна лежит, не реагируя на нас, другая привязана и неистово лает.

Глядя на подъем к перевалу казалось рациональным подниматься прямо “в лоб” по травянистому склону средней крутизны и выйти таким образом в верхний цирк. Но Леша предпочел идти траверсом с небольшим набором высоты до кулуара, по которому течет ручей, а по каменистому руслу уже подниматься к цирку. С какой-то стороны это правильно: все время рядом вода, да и идти по крупным камням вверх одно удовольствие.

Поднимались с десятиминутными остановками каждые полчаса. Высота уже значительная, более трех километров, поэтому не жарко. С подъема хорошо видна белая ледяная пирамида пика Каракольский в хребте Терскей Ала-тоо, высшая точка этого района, высотой около 5200 м. Ручей нас вывел в висячую долину, из которой к перевалу нужно было идти по крутой осыпи под скальными жандармами, а потом по конгломератному склону. Подъем крутой и довольно утомительный. По конгломерату идут какие-то следы, видимо недавно проходили туристы.

Я вышел к туру в 1503. Он находится посреди седловины, из него торчит выбеленная солнцем палка. В туре консервная банка с запиской группы московских туристов от 05.07.96, Руководитель Качалов Ю.Ю. Постепенно на седловину выходят другие участники. Леша и Илья появляются в обнимку, шатаются: “Ух, Илья, неужели мы дошли? Я думал, сдохну...”. “Это мой первый категорийный перевал!” — вне себя от радости то и дело восклицал Илья. Даже конфеты принялся раздавать в порыве счастья.

А время уже обеденное, не мешало бы и перекусить. Леша планировал перекус на перевале, но здесь не было воды. Впрочем, она была под снежником с северного склона перевала, но ведь это нужно туда идти, или воду оттуда тащить... Леша решил спуститься к озеру и перекусить уже там.

Спуск к оз. Алакёль прямо вниз по осыпи, но к самой воде не подойти, крутой склон. Тропа уходит влево за скалы и идет примерно километра полтора, траверсируя осыпной склон. У западной оконечности озера в половине пятого мы устроили долгожданный перекус.

Вообще-то сегодня планировалось обойти озеро по северному берегу и подойти поближе к леднику, спускающемуся к озеру с юго-востока. Завтра нам на этот ледник подниматься. Чтобы пройти на северный берег, нужно было подняться на высокие каменные лбы и обойти уходящие в воду скалы. Но Леша чувствовал себя неважно, даже перекус почти не ел, все отдал нам. Это у него в начале каждого похода так, этакое проявление акклиматизации. И он решил ночевать здесь, у стока озера, на травянистых площадках меж каменных плит.

Место довольно красивое. Озеро, почти целиком закрытое льдом, лишь у берега узкая полоса зеленовато-голубой воды; над нами красновато-коричневые в полосках снежников скалы. Палатки стоят рядом на небольшом пятачке поросшей травкой земли меж огромных каменных монолитов. Слышно как в извилистом каменном желобе грохочет поток вытекающей из озера воды.

Прохладно, дует западный ветер, сгоняя в сторону облака. Небо очищается. Высота около 3500 м.

Леша предложил дежурному Яше завтра встать в половине пятого, а общий подъем произвести в половине шестого. Что будем делать завтра, еще не известно: то ли проскочим перевал, то ли встанем под ним и устроим снежно-ледовые занятия на леднике.

 

18.07. У Яши не сработал будильник, и он немножко проспал. Разбудил он нас поэтому как только проснулся сам, а не по факту приготовления завтрака. Минут через 15 была готова рисовая каша с курагой и изюмом, очень вкусная, но ее получилось так много, что мы не смогли доесть, хотя некоторые (не будем показывать пальцем) употребили по две порции.

Вчера вечером пили спирт по поводу первого пройденного перевала, и сегодня ощущается так называемый “сушняк”. Как только я утром вылез из палатки, Илья протянул мне бутылку с водой: “Возьми, тут еще глоток остался. Я уже опохмелился”. Хорошо хоть чая Яша приготовил много.

Леша как второй дежурный делит карманное питание. “Олег, хочешь кураги? Раз, два, три, четыре (извини, вот эта сдвоенная), пять”, — отсчитал он мне в руку. “Пока по пять, потом посмотрим”. Потом он дал мне и шестую. Далее нужно было разделить конфеты. Я принес пакет с конфетами и мы разложили их на кучки, в каждой пять разных конфет. Кучек получилось девять, одна рассчитывалась на Антона, который в поход не пошел. Тут подошла Оля:

  —  Пять конфет нужно оставить, у нас один день голодный...

  — Как это оставить? — поразился Лешка. — Подожди, садись, садись! Поговорим. Сейчас все решим. Конфеты надо съесть.

  —  Ну ладно, — сдалась Оля, — нас восемь человек...

  — Нас трое, — перебил ее Лешка, понизив голос, — каких восемь?..

 
В итоге лишние конфеты решили разыграть, а пока Леша попросил Олю раздать чернослив, изюм и орехи.

 
— Ходи и сам по горсточке раздавай! — отмахнулась Оля.

 
— Подожди, у нас же деловой разговор. Хочешь половину батончика? Давай, ты раздаешь сухофрукты, а я отдаю тебе половину батончика. Ну подумай, кто тебе еще даст половину батончика?

 
В итоге он уговорил Олю:

 
— Вот тебе целый батончик, вторая половина на будущее. Оля, давай я дам тебе еще один батончик, а ты понесешь все мои продукты...

 
В половине девятого мы покинули место стоянки и стали взбираться на каменные лбы. Наяву путь оказался легче, нежели виделся снизу, впрочем, идти с каждым днем становится все проще. Акклиматизация, что ли, так быстро наступает? Никаких признаков горной болезни, аппетит у всех зверский. Разве что кое у кого болит слегка голова да горло. А в книжках по туризму пишут, что первая неделя путешествия отличается плохим самочувствием, сниженной работоспособностью, отсутствием аппетита. Наша группа полностью опровергает эти литературные данные.

Остановились на южном берегу, развалились на солнышке. Отсюда прекрасно виден яркий белый ледник и перевал Такыртор над ним, сплошь заснеженный. Разглядываем ледник в подзорную трубу и думаем, как бы это по нему рациональнее подняться. Да и перевальный взлет кажется довольно крутым, хотя объективно крутизну снежного склона оценить “ в лоб” трудно, она обычно завышается.

Так или иначе, сегодня на перевал идти не хочется. Во-первых, не известен точный путь, можем поплутать, а в условиях дефицита времени это нежелательно; во-вторых, снег наверняка уже успел раскиснуть и месить его не очень-то хочется. Подошли под вал конечной морены и там на последней ровной площадке поставили лагерь.

Вокруг озера растет родиола розовая, но ее мало, встречается отдельными небольшими кустиками. Мы рассчитывали набрать здесь ее целебных корней, но оказалось, что нет смысла кропотливо разыскивать в траве молодые мелкие растеньица, неблагодарная была бы работа. Растет также горицвет, какие-то горцы.

Еще нет и полудня. Не спешим, перекусываем, отдыхаем. А погода тем временем портится: небо затягивается тучами, иногда сыплет снежная крупа. Сквозь разрывы в тучах нет-нет да блеснет солнечный луч. Здесь замечается такая тенденция: ко второй половине дня погода ухудшается, и облака расходятся лишь поздно вечером.

Сегодня всю вторую половину дня у нас снежно-ледовые занятия. Берем веревки и все прочее спецснаряжение и отправляемся на нижнюю часть ледника. Тут удобные ледяные склоны, на которых можно отработать взаимодействие в связках. Освежили в памяти спуск по веревке, подъем при помощи жумара. Но, пожалуй, самой интересной частью занятия явилось задержание и вытаскивание “упавшего в трещину” первого в связке. Вначале работала связка Леша-Яша. Леша сорвался с небольшого снежного карниза, Яша рухнул на лед, задерживая падение. Потом, лежа, вкрутил ледобур, закрепил веревку, поднялся, организовал вытаскивание сорвавшегося полиспастом. Леша все это время висел под карнизом и мерз, засыпаемый снегом.

Тут подключилась наша связка (я, Оля, Макс). Я улетел к Леше, вдвоем висеть (скорее, имитировать висение) стало веселее. Но в это время Лешу стал утаскивать Яша, и как Леша не упирался в снежный склон, все-таки оказался выдернутым на пологое место. Тут и мои товарищи по связке заработали наверху, задергали веревку и довольно быстро втащили меня к себе. А снегопад уже прекратился, выглянуло солнышко.

Последним элементом тренировки стал спуск всей группы по ледовому склону с последующим сдергиванием веревок при помощи самовывинчивающихся ледобуров.

Около пяти вечера мы закончили занятие и поспешили в лагерь. Вновь надвигались грозные тучи, несущие дождь и град. Не хотелось бы, чтобы осадки застигли нас на морене.

Непогода разыгралась не на шутку. Снег с градом серой пеленой скрыли от нас окружающие скалы, белый слой снега быстро покрывал палатки и завернутые в полиэтилен рюкзаки. Но на все это мы смотрели уже из палаток, нас это уже не беспокоило. Мокрые фигуры дежурных возились около примусов, готовя нам гречневую кашу с мясом. К палатке подбежал дежурный Илья: “Ваши миски, господа! Я полагаю, еду следует разносить по палаткам”. Через несколько минут он принес нам лук, забрал для других ребят сухари. Но тут как раз град прекратился и все вылезли ужинать наружу. Отменная каша! А, может, это мы уже вошли в походный режим и проснулся необычный голод? Бензина у нас осталось маловато, поэтому чая досталось по полкружки.

Ложимся сегодня пораньше, в девятом часу. Завтра вставать с рассветом. Перед отбоем небо порадовало нас великолепным закатом, очистившись от туч на западе.

 

19.07. “Вставайте, ребята!” — услышал я сквозь сон голос Ильи. Едва светало, половина пятого.

Ночью подморозило, тент палатки хрустит. Мокрые вещи, оставленные снаружи, заледенели. На небе легкие облака, ветра нет, не холодно. Отличная погода для прохождения снежного перевала.

Илья сотворил большое количество овсяной каши с изюмом и орехами. Опять возникли трудности с ее поглощением. Я старался как мог, съел две миски и еще из автоклава выскребал ложкой. Но часть каши все же осталась, хотя Оля и Макс активно мне помогали. Чая опять по полкружки.

В предвкушении прохождения перевала народ возбужден, весел, собираемся быстро. Без двадцати семь мы вышли в сторону ледника. На всякий случай надели страховочные системы, оставили сверху в рюкзаках остальное спецснаряжение. На том месте, где вчера тренировались, остановились передохнуть и просмотреть линию движения по леднику. Идти решили пока без кошек и не связываясь.

На снегу плотный наст, довольно хорошо держит, если ступать осторожно. Прохладно, идти легко. Трещин на леднике не видно, да и по его рельефу — небольшие ледяные увалы — можно предположить, что в нижней части их нет.

Часа за два дошли до собственно перевального взлета. Наст прекрасно держит ногу, но ледоруб тем не менее уходит в плотный снег на весь штычок, под таким слоем снега не мудрено и трещину не заметить. Под взлетом передохнули, сняли лишнюю одежду — жарко. До седловины рукой подать. Короткий крутой подъем по снегу — и мы наверху. Два часа затратили на восхождение.

Перед нами потрясающий вид главного хребта Терскей Ала-тоо. Мощные скованные льдом пики громоздятся гигантским барьером. В туре нашли записку от 10.06.96 двух туристов из Каракола: Лобановой и Серебрякова.

Минут сорок мы сидели на седловине, любовались открывшейся панорамой, фотографировались, ели шоколад, писали собственную записку. Вместе с запиской в банку положили горсть конфет: приятный будет сюрприз для последующих восходителей.

Спуск с перевала по осыпи, а потом по неприятному заваленному камнями и засыпанному снегом леднику. Нога то и дело проваливается в снег между камнями. Если теперь оглянуться, то перевал с этой стороны смотрится страшновато, особенно с близкого расстояния: крутая узкая осыпь между скал, а на седловине висит сплошной снежный карниз.

К двенадцати часам дня спустились на травянистую площадку и остановились перекусить около небольшого озерца. Вокруг озера растет родиола, за сбор корневищ которой мы и принялись после еды. Родиола занимает важное место среди лекарственного растительного сырья в тибетской медицине. Но в самом Тибете она не растет и тамошние знахари использовали корневища, привезенные в основном с Алтая. Мы же завариваем высушенные корневища вместе с чаем, или настаиваем их на водке. Лешка особенно любит настойку корней. У него всегда найдется (гостей, конечно, тоже угощает) бутылка, набитая кусочками корней, залитых спиртом. Что касается тех растений, которыми мы заняты в данный момент, их надземная часть маленькая, в то время как корневище довольно крупное. В других горных районах чаще встречается обратное соотношение.

Пока мы отдыхали, погода стала портиться, пошел снег. Пора было поторапливаться, сегодня нужно вплотную подойти под пер. Симбирский (2А), чтобы завтра его пройти. Нам в первую долину вправо и там самый правый перевал и будет пер. Симбирский. Снег почти не мешал нам идти, только видимость здорово упала из-за налетающего тумана. Мы вышли на высокий моренный вал и стали искать место для ночлега. Хотя было только около трех часов дня, но дальше идти сегодня некуда, перед нами перевал. Необходимо было найти место с ровными площадками для палаток и водой поблизости. Вода журчала под камнями, стекая с окрестных снежников, но достать ее не представлялось возможным. Внизу на леднике виднелось озеро, но спускаться к нему не хотелось, ведь завтра снова набирать эту высоту. Можно, конечно, было разровнять площадки прямо на морене и ходить за водой далеко вниз, но поскольку дежурю сегодня я, меня такой вариант не устраивал. Я прошел дальше по моренному валу и на стыке его со льдом нашел водный поток. Все равно площадки придется выкладывать, зато хоть вода рядом.

Лешка найденное мной место забраковал, кулуар, говорит, камнеопасный над головой оказывается. Палатки поставили на соседнем моренном гребне, предварительно тщательно выложив для них фундамент из плит сланца.

Дежурит наша палатка. Холодно, дует ветерок, иногда идет снег, во время приготовления ужина приходится кутаться в пуховки. Вся группа сидит тут же у очага в ожидании еды, словно стая голодных гиен. Хотя в такую погоду народ обычно забивается в палатки и требует у дежурных пищу в помещение. Спасибо ребятам, избавили нас от сомнительного удовольствия бегать с автоклавом по мокрым камням от палатки к палатке, а потом еще добавку разносить, приправу какую-нибудь, чай, сахар, сухари... Ужинали под открытым небом, но вот чая получилось только две кружки на всех, так как я к всеобщему негодованию опрокинул кастрюлю с этим желанным напитком себе на ботинки и изрядно пролил.

Только часам к восьми вечера стали разлетаться тучи, окрестные вершины озарило солнце. Перевал очистился от облаков, стал целиком виден. Теперь можно было просмотреть путь подъема на него. Описание этого перевала в Москве мы не нашли. На наш взгляд наиболее логичным был вариант подъема “в лоб” по леднику, засыпанному толстым слоем снега, сколь можно выше, а потом уходить вправо на скалы и вылезать на седловину по скалам. На вид скалы не представляют особой сложности. Вот только почти по всей седловине от края до края висит на нашу сторону снежный карниз. Его придется пробивать или пробовать обойти правее. Кроме того, с карниза возможно падение кусков снега, когда мы станем подниматься на седловину.

Поскольку в группе присутствуют две девушки, иногда возникала хоть и вполне решаемая, но проблема с туалетом. Из нашего лагеря окрестности прекрасно просматривались и необходимое укрытие найти было весьма не просто. К тому же существовала вероятность, что пошедший искать местечко наткнется на кого-нибудь, уже опередившего его. Я облюбовал большой камень недалеко от палатки, девушки изыскали убежище с другой стороны лагеря. Но тут Лешка подал голос из палатки, что собирается “прогуляться”. До его сведения было доведено, что все места заняты. “Я буду диспетчером!” — заявил Макс Ч. и вышел на высокое место, с которого ему было хорошо видно все вокруг. Едва я появился из-за камня, как Макс закричал: “Лешка! Место свободно!” Но Леша не пожелал воспользоваться камнем, а дождался, когда освободится противоположная сторона:

  — Макс, пошли!

  Макс улыбнулся и лениво зашагал вслед за Лешкой.

  — А вот фотоаппарат ты напрасно взял, совершенно ни к чему, — заметил Лешка.

  В палатке тепло, хоть стоим на ледниковой морене на высоте 3600 м. Удачная все же конструкция — двухслойная палатка.

 

20.07. В четыре утра я услышал, как звякнул будильник в кармане палатки со стороны Макса. Макс не шелохнулся. Я дотянулся до кармана, нашарил будильник и включил звонок. Макс вылез дежурить куда-то в непроглядную темень.

“Подъем!” — раздался через час вопль дежурного. Светало. Небо абсолютно чистое, значит, перевал будем брать при хорошей погоде. Пока мы завтракали небольшим количеством рисовой кашки, солнце осветило перевальный взлет. С одной стороны это хорошо, не холодно подниматься, а с другой — снег быстро раскиснет, наст перестанет держать и идти будет труднее.

Вышли из лагеря в 710. Заранее надели страховочные системы, ведь нет гарантии, что можно подняться доверху без использования спецснаряжения, а “одеваться” на крутом склоне не всегда удобно. Наст держит плохо, нога часто проваливается, первому идти трудно. Впереди вначале шел Макс Назаров, затем его сменил я. Как раз началась крутая часть подъема, пришлось бить ступени. Работа не из легких, но я как-то вошел в ритм, мне даже понравилось немного напрячься и хотя я периодически останавливался передохнуть на несколько секунд, мне не хотелось, чтобы меня сменили. Увлеченный работой, я забыл об остальных, но, оглянувшись, увидел, что за мной идет только Оля, другие значительно поотстали. Пришлось несколько сбавить темп. Так я дошел до того места, откуда уже можно выйти на скалы, но все же хотелось подняться по снегу возможно выше, уж очень здорово шагается. Тут вдруг под тонким слоем снега я ощутил лед. Ботинок уже проскальзывает, без кошек немудрено и сорваться. Я попробовал продвинуться вправо, где слой снега был потолще. Но путь к тому месту преграждал участок голого льда, шириной метра два, по которому вдобавок сбегал водяной поток. Преодолеть лед мне было затруднительно, но и отступать некуда: подтаяв на солнце, небольшой пласт снега за моей спиной ополз, обнажив лед. Я ввинтил ледобур прямо в русло ручья, попросил Олю вырубить мне ступеньку для ноги и ступил в нее одной ногой, а в ледобур вщелкнул конец самостраховки. Вода полилась в левый ботинок. Меня обошли Илья и Макс Н. в кошках, а потом и Лешка. Они вознамерились закрепить веревку выше открытого льда. Зачем-то они навесили перила на всю длину веревки, хотя требовалось-то всего преодолеть два метра льда, а дальше до скал можно было дойти свободно по хорошему плотному снегу.

Группа собралась под скалой. Леша и Макс Н., прихватив веревку, отправились вешать ее на крутом скальном участке. Минут тридцать они бродили где-то над нами, посыпая нас камешками, наконец, сбросили веревку. По ней спустился Лешка за своим рюкзаком (Макс сразу лез с рюкзаком на плечах).

Нижний конец веревки свисал по каменным плитам, и Яше пришлось повозиться, прежде чем при помощи жумара ему удалось выбраться выше плит. Видя такое, я испросил у Леши разрешения подниматься свободным лазанием немножко в другом месте. Он дозволил, но когда я полез там, где мне казалось проще, закричал: ”Куда ты лезешь? Там выше фигово, лезь только туда, где висит веревка”. Я двинулся по стене к веревке, но путь мне преградила гладкая плита без зацепок для рук и ног. Я остановился, к веревке подойти нельзя, нужно ждать, когда пролезет Яшка. А потом Леша бросил мне освободившийся конец, и я привязался к нему схватывающим узлом. Что дальше? Едва я сделаю шаг, как меня бросит маятником на плиту, к тому же веревка очень эластичная, могу еще и вниз уйти на добрый метр. Не хотелось бы биться о камни. В конце концов, что я выигрываю, выбрав такой путь подъема? Только обойду поверху плиту, на которой трудился Яша. Зато рискую удариться о стену. Но назад еще сложнее, вниз всегда сложнее. Я долго примеривался, нащупывал зацепки для пальцев, натягивал посильнее веревку, наконец, точно рассчитав шаг и нагрузку на веревку, оказался на маленькой полочке над плитой. Дальше уже легко, можно даже без веревки. Но Леша решил перестраховаться и вывесил веревку на все 50 м. От верхнего конца этой веревки Яша и Макс уже натянули вторую — так велел Лешка. Но тут на самом деле просто, веревка не нужна. К верхнему концу второй веревки я прошел другим путем, более удобным. Отсюда до перевала оставалось каких-нибудь 40-50 метров по простым скалам.

Макс и Яша, чтобы не терять времени, полезли к седловине и оказались под снежным карнизом, который довольно лихо прорубили и в 1040 были наверху. “Все нормально, — крикнул Яша, — перевал!”

Подошла Оля, за ней Лешка. “Молодцы!” — похвалил он ребят, увидев зияющую брешь в карнизе. — “Ну что, Олег, пошли на перевал?”

Вылезли на седловину. В туре лежит записка от 1989 г. туристов из Киева. Перевал они называют Экичат Центральный, но у Леши нет сомнений, что это пер. Симбирский (2А, 3800). В своей записке указываем оба названия, чтобы не вводить в заблуждение людей, которые взойдут сюда после нас* .

Вся группа собралась на седловине в 1215. Съели шоколад. Но долго сидеть здесь не стоило, так как быстро налетали облака, и мог, как и в предыдущие дни во второй половине дня пойти снег, а спуск довольно длинен, хоть и прост: пологий ледник.

На всякий случай связались, не столько для безопасности, сколько для тренировки хождения в связках. Наст хорошо держит, идем быстро. Ледник длиной километра два, потом еще мощный вал конечной морены. Спустившись с него, оказались на большом моренном поле, здесь тек какой-то ручей. Тут мы сбухтовали веревки, сняли системы. Было уже около двух пополудни, все хотели есть. Но Леша решил, что перекусывать будем на траве.

Преодолели моренное поле и вышли на верхнюю травянистую ступень. Тут Леша заметил крохотное озерцо, и мы зашагали к нему. Это место перекуса начальнику понравилось.

Против обыкновения снег все не шел, напротив, светило солнышко, было жарко и мы разложили для просушки носки, расставили промокшую обувь. Пока мы кушали, все это почти высохло.

От травянистого плато круто вниз уходила узкая долина, по дну которой стремительно бежал ручей. Вдоль него мы и пошли. Тропы не видно. Чем ниже мы спускались, тем уже становилась долина, сходясь почти до каньона со скальными стенами. Чтобы обходить прижимы приходилось то и дело перебираться по камням то на один, то на другой берег ручья.

Примерно к пяти часам вечера мы вышли в широкую долину реки Кёль-Тор, где несколько дней тому назад оставляли заброску. Мы оказались немного выше места заброски на ровном участке долины. Тут и решили остановиться лагерем, только место выбрали покрасивее, все же завтра у нас дневка, не хочется дневать где попало. Светит солнце, тепло, можно, наконец, более-менее нормально помыться в холодной речке. За заброской пойдем завтра утром, на ужин продуктов хватает.

Только мы собрались готовить пищу, как откуда-то снизу из долины налетела гроза, пришлось скрываться в палатках, пережидать дождь. Оля и Макс в нашей палатке сразу уснули. Я тоже попытался вздремнуть, но снились какие-то кошмары: то я бью ступени на снежном склоне, то падаю на камни, то в меня Лешка лыжной палкой бросает...

Стало смеркаться. Вдруг я понял, что дождь давно уже кончился, капли не стучат по крыше. Река рядом сильно шумит, поэтому момент окончания дождя я не уловил. “А ведь ужина-то еще нет!” — спохватился я. — “Дежурный! Дежурный! Лешка!!” Но сквозь шум реки он меня не слышал. Еще бы! Валялся в палатке и спал как сурок. Я разбудил его, он вылез и стал разжигать примус.

Примерно через час я услышал лешин голос: “Вставайте, ужин!” Все быстро собрались вокруг примусов. Ужина давно ожидали, к тому же Оля обещала обогатить его колбасой, салом, лишними сухарями, а кроме того — и это главное — за ужином должен был питься спирт. Вот сало и колбаса уже нарезаны, сухари распечатаны, Лешка сидит у автоклава с половником в руке в готовности разливать суп. Нет только Макса Назарова, у которого спирт, копошится в рюкзаке около палатки.

 
— Макс, неси спирт! — потерял терпение Лешка.
 
— Иду, иду, — отвечает Макс, подходит, держа что-то под мышкой, смущенно улыбается. Однако это не бутылка со спиртом. Макс в качестве сюрприза принес бутылку великолепного молдавского кагора, которую он самоотверженно таскал в рюкзаке все первое кольцо. Нашему восторгу не было границ. При свете свечи разлили по кружкам вино. Пили за удачно пройденный первый этап путешествия. А потом был суп, по четыре половника на человека. А к чаю Оля выдала свой сюрприз: банку вареной сгущенки.

 

21.07. Сегодня дневка, торопиться некуда, можно поспать вволю, тем более что вчера поздно легли. Я проснулся в восемь утра, солнца еще не было: то ли из-за гребня не вышло, то ли тучами скрыто, в общем можно еще поваляться.

Около девяти сквозь прореху в облаках проглянуло солнце, и я вылез наружу. Облачно. Лагерь еще погружен в сон. Минут сорок я стирал в речке какое-то барахло, а когда вернулся в лагерь, все уже проснулись. Завтракать нечем, продукты для завтрака находятся в заброске, за которой еще нужно идти. Но все смотрят голодными глазами на завхоза. Были у нас лишние сухари да остатки топленого масла. Этим и перекусили, сделав бутерброды и щедро посыпав их суповой приправой. Затем я, Леша, Яша и Макс Н. отправились за заброской.

До места заброски километра три по пологой части долины. Но находится оно на противоположном берегу реки, а ближайший мост, на сколько нам было известно, находится гораздо ниже заброски, у чабанского стойбища, того самого, близ которого мы ночевали четырьмя днями ранее. Но на наше счастье существовал еще один не отмеченный на карте мост, примерно в полукилометре ниже лагеря, по нему мы и переправились.

Вот мы и у склона, где закопана заброска. Леша сразу отправился дальше — где-то пониже он зарыл какое-то снаряжение, — а Макс принялся разыскивать точное место. Я и Яша смиренно ждали, так как помочь ему не могли, только он из нас троих ходил прятать заброску. Вскоре поиски Макса увенчались успехом и он закричал нам, чтобы мы подходили к нему. Продукты были завалены землей. Кое-что лежало в больших полиэтиленовых мешках, но масса всяких мелких пакетов была прямо так и закопана россыпью. Макс просеивал землю сквозь пальцы, извлекал пакетики растворимого сока, супа и тому подобные предметы. Все было облеплено землей. Заброску рассовали по рюкзакам и вышли на тропу ожидать Лешку. Но он появился на тропе одновременно с нами.

Завтрак по времени скорее походил на обед, поэтому сразу после него был выдан перекус. Запивали компотом из сухофруктов.

Часа в три пошел дождь, и все разбрелись по палаткам. Лишь около пяти вечера, когда дождь кончился, вылезли, стали сооружать костер, готовить ужин.

 
   — Олег, у тебя зеркало далеко? — спросил меня Макс Ч., единственный из нас, начавший отращивать бороду еще до похода. Почему-то борода Макса не давала покоя Лешке, наверное потому, что у самого такая не растет.

  — Зачем тебе зеркало? — вмешался Лешка. — Я и так тебе скажу: хуже некуда!

  — Почему ты так думаешь?

  — Я вижу!

  — Может, ты не все видишь.

  — И слава Богу...
 

Макс с Сашей приготовили отличное блюдо: гречневую кашу с тушенкой, луком и кетчупом. Но прежде чем его съесть, выпили немного разбавленного спирта. За удачную дневку.

Каша съедена, а бутылка со спиртом валяется под ногами, приковывая всеобщее внимание. Сама собой возникла мысль еще выпить, и Оля выдала по маленькому кусочку сала на закуску. Народ повеселел, не пьет только Яшка, он вообще никогда не пьет. “Яша, — говорят ему, — ты единственный завтра пойдешь ровно, остальные будут двигаться по синусоиде”. “Лешка, во сколько завтра встаем? А опохмеляться когда?”

Налили по третьей. У меня в качестве сюрприза была припасена баночка консервированных шампиньонов, так что закусывали “как в лучших домах”, грибочками.

С чаем решили съесть две шоколадки из четырех, оставшихся после первого кольца. Ужин получился на славу, настоящий дневочный. Даже дождь, пролившийся во время чая, не мог омрачить нашего приподнятого настроения.

Захмелевшие, играли в “крокодила”. Это такая дурацкая игра, в которой ведущему называют слово и он молча, лишь посредством жестов и мимики, должен инсценировать ситуацию, где бы это слово встречалось, а остальные отгадывают. Игра продолжалась до темноты.

Убаюкивает грохочущая в изголовье река. Посторонних звуков не слышно, только монотонный шум воды. Тепло и уютно в палатке.

 

22.07. Дежурные разбудили нас в половине седьмого. Готовили они на костре.

Следующим нашим перевалом должен был быть пер. Онтор (1Б, 3900), находящийся под самым пиком Джигит и через который можно попасть из ущелья Кёль-Тор, где мы находимся, в ущелье Онтор. Перевал очень популярен у туристов, он довольно прост и позволяет вплотную подойти к самому высокому и красивому участку хребта Терскей и пройти близ пятитысячников Джигит и Каракол. Однако до перевала почти 1200 м набора высоты, да еще с другой стороны спускаться по леднику часа два. Так что денек ожидается напряженный. Лешка даже сомневается, успеем ли мы сегодня пройти перевал, или придется ночевать на леднике, а перевал проходить завтра и тогда же подойти под следующий наш перевал — Новосибирцев.

Выходим в 815. Поздновато, вероятность того, что пройдем сегодня перевал, уменьшается. Путь к нему лежит по леднику, а снег во второй половине дня наверняка раскиснет, будет глубоким и мокрым.

Верхняя часть долины представляет собой ступени: подъем по мощной крупнокаменистой осыпи, потом длинное ровное плато, по которому река разливается на множество рукавов, либо описывает причудливые изгибы.

Погода довольно хорошая. Правда, когда мы подошли под язык ледника, прошел град, но потом установилась более-менее приемлемая погода. Во время града мы поднялись на тело ледника (я предлагал Лешке перекусить под ледником — было уже половина второго, — но он отказался). Теперь стало реально пройти перевал, он уже был виден в разрывах облаков и казался совсем не далеко.

Облака быстро разлетались, и вновь стало появляться солнце. Мы дошли до ровной части ледника. Я снова заикнулся о перекусе, ведь дальше-то закрытый ледник до самого перевала и потом опять ледник, воды не будет, а здесь на открытом льду еще текут ручейки. Леша вначале отказался, но затем проникся ситуацией и объявил перекус, “пока погода позволяет”.

На участках снега видны какие-то следы, похоже, кошачьи. Снежный барс? Для него следы как будто маловаты. Может быть, еще какое-нибудь кошачье здесь водится? Рысь?

Со средины ледника хорошо просматриваются перевалы Солнце, Эпюра, Онтор. За пер. Солнце видна вершина Бригантина в главном хребте, ближе к нам — вершина Альбатрос, а над всем ледником доминирует ослепительный пик Джигит, высота которого превышает пятикилометровую отметку.

Открытая часть ледника без трещин. По верхней закрытой части идем по центру ледяного языка прямо к перевалу, слегка забирая вправо к скалам. На всякий случай для разведки возможных трещин первой идет связка Леша-Яша. Им приходится тропить, так как снег держит плохо, нога часто проваливается. Идем по следам какой-то группы, которая так же несколько дней тому назад шла на подъем, как и мы сейчас.

Перевальный взлет крутой, засыпанный снегом лед, но можно идти “на три такта”, слой снега позволяет. Правда, в одном месте лед был почти голый и его проходили осторожно, вколачивая клюв ледоруба в склон. Немного не доходя до гребня свернули вправо на скалы и через несколько метров подъема оказались на узкой седловине. В туре обнаружили записку от 19.07.96 совместной международной группы: два итальянца и один чех. Записка написана по-итальянски. В нижней части записки был упомянут некий Володя Бородулин. Возможно, этот человек курировал или организовывал поход с казахской стороны (рядом стояло слово “kazak”, может, иностранцы пользовались услугами какой-нибудь казахской турфирмы).

Спуск по крутой тропе в скалах на ледник Онтор. Ледник закрытый. Вначале решили было, что первой пойдет все та же связка, а следом остальные поодиночке, но потом Леша велел организовать и две другие связки. На случай падения в трещину. Но трещин на теле ледника не было и лишь на перегибе ледяного языка оказалась трещина шириной сантиметров семьдесят.

По описанию на правобережной морене ледника должны быть места для стоянки. Мы вышли на морену, прошли ее целиком. Морена кончилась, началось моренное поле, а подходящих площадок все нет. Идем дальше, хотя уже около семи вечера. Лешка собирался сегодня идти где-то до шести, чтобы пораньше лечь и завтра пораньше встать и успеть подойти под пер. Новосибирцев (2Б). Но в конце концов все равно, сегодня мы пройдем лишний час, или завтра.

В самой нижней части моренного поля мы нашли-таки площадки для палаток. Тут, судя по всему, и до нас ночевали. Высота около 3600 м.

Дежурит наша палатка. Хоть мы и старались приготовить супчик побыстрее, но все же ужинать приходится в темноте и пищу раздавать при свете фонаря. Пробовали зажечь свечу, но слабый ветерок ее задувает. К чаю полагались печенье и сушки. Но случилось досадное: Илья опрокинул кастрюлю с чаем и есть все это оказалось не с чем. Но печенье все же раздали, а сушки оставили на завтрак. У Леши были с собой пакетики с растворимым кофе, где присутствовали уже в нужном количестве сухие сливки и сахар. Стали разводить кофе в ледяной воде и против ожидания получилось совсем не дурно, нечто вроде кофе-гляссе. Всем понравилось.

После ужина почти сразу легли спать. Что ни говори, а набор высоты более километра, прохождение перевала и сброс около 300 м известным образом утомляют. К тому же завтра Леша объявил общий подъем в шесть утра, а значит дежурным — Оле и мне — вставать не позднее половины шестого. Гречневую крупу для экономии времени и бензина замачиваем с вечера.

Небо почти совсем расчистилось, видны звезды и узкий яркий серп молодой луны. Осадков здесь ночью еще не наблюдалось, и Макс Ч. рискнул оставить свои вещи разбросанными на камнях, даже не укрывая накидкой.

 

23.07. Мы с Олей просыпаемся до звонка будильника — привычка. В половине шестого вылезаем дежурить. Красотища! Белая громадина пик Каракольский озарен нежными розовыми лучами восходящего солнца.

Замоченная гречневая крупа варится очень быстро. В 630 завтрак готов. С чайной кастрюлей я постарался обходиться крайне осторожно, чтобы не опрокинуть, уже два раза мы оставались без чая.

Сегодня в наших планах лишь спуститься с ледника Онтор и подняться по леднику Каракол под пер. Новосибирцев. На это уйдет не более половины дневного времени. И к чему нужно было так рано вставать? С лагеря медленно сползает тень скалы, надвигается солнце. Сидим, ждем его, хочется просушить палатки, обувь, одежду. На камнях, уже освещенных солнцем, все это постепенно раскладывается.

Не спеша собираемся, выходим где-то около половины девятого. Не хочется спускаться до самого конца ледн. Онтор, а потом с самого низа подниматься на язык ледн. Каракол, это большая потеря высоты, а потом ее набор, ненужная трата времени и сил. Поэтому пересекаем нижнюю часть ледн. Онтор справа налево и затем взбираемся по конгломератному склону на правую сторону ледн. Каракол. Так мы значительно выигрываем по времени, по крайней мере на час.

Выйдя на тело ледн. Каракол, пересекаем его и движемся вверх, по его левому (орографически) краю. Ледник открытый, трещин практически нет, не считая немногочисленных шириной 10-20 см. Можно идти и по боковой морене, но по льду нам кажется рациональнее. Выше ледник закрыт, но слой снега очень тонкий и трещины угадываются, но их мало и они небольшие. Выходим на длинную и узкую срединную морену у левого края ледника и поднимаемся до верхней ее части. Где-то здесь должны находиться площадки для палаток, но мы их не обнаруживаем. Когда я был тут в 1989 г., наша группа ночевала на этой же морене и мы выкладывали собственные площадки. Теперь же их нет. Часть морены закрыта снегом, может быть площадки скрываются под его слоем. Но, тем не менее, останавливаемся здесь на ночлег. Времени уже первый час пополудни и первым делом мы перекусываем, пока светит солнце (а облака уже набегают). Потом начинаем создавать площадки для палаток. Но во время работы пошел град. Леша и Яша успели поставить свою палатку и теперь безмятежно сидят рядом и наблюдают, как остальные копошатся, выкладывая плоскими камнями площадки. Но в конце концов палатки установлены, рюкзаки укрыты накидками и начинается унылое ожидание: град, дождь, снег идут почти не переставая. Обстановка располагает к погружению в сон.

Но ежели мы сейчас уснем, что же мы станем делать ночью? Вспомнили, что в соседней палатке имеются игральные карты. Макс предложил сыграть в преферанс, вист — 30 г дыни (когда спустимся в Бишкек). Играли до самого ужина и продолжили после него. Но когда игра была завершена, возникла проблема с расчетом. Обратились к Леше, Яше, никто не смог нам помочь. Неужели придется отложить до Москвы? А как же дыня?

Небо расчистилось. Пики Джигит и Каракольский окрасились нежно-розовыми тонами, освещенные заходящим солнцем. Но живописное зрелище продолжалось не долго, солнце скрылось за хребтами и краски померкли, потускнели, исчезли.

Ложимся спать засветло, часов в восемь вечера. Завтра перевальный день и Лешка хочет выйти пораньше: общий подъем назначен на половину пятого, а выход часов в шесть.

 

24.07. Дежурные уверяют, что не сработал будильник. Просто, наверное, не умеют с ним обращаться. Будильник проверен, работает нормально. В итоге дежурные проснулись в шесть и сразу подняли остальных.

До завтрака мы были почти собраны. Лешка нервничал, поторапливал. На такие случаи, когда утром нужно собираться возможно быстро, у нас предусмотрен завтрак скоростного приготовления: картофельное пюре из концентрата. Очень удобно, достаточно горячей водой развести порошок, как получается вкусное блюдо. К пюре выдавались шпроты, по 10 рыбок на человека, прямо ресторанная еда.

Страховочные системы одеваем сразу. Все остальное снаряжение — кошки, веревки, петли, крючья — в рюкзаках сверху. Все-таки перевал категории 2Б*, а был когда-то и 3А, в последнее время понизили. Подходим по леднику под перевальный взлет. От этого же места начинается подъем на пер. Джеты-Огуз (2Б, 4300). В 1989 г. я в составе группы В. Андреева проходил этот перевал, интересно взглянуть на него еще раз.

Наш теперешний пер. Новосибирцев на 100 м выше Джеты-Огуза, подъем на него несколько сложнее, а определяющая сторона, пожалуй, противоположная — ледопад. Поднимаемся по снежнику, бьем ступени в плотном снегу, меняя время от времени идущего впереди. Между скалами много снежно-ледовых дорожек, которыми мы и пользуемся. Но в какой-то момент начался голый лед при довольно значительной крутизне, и Леша решил вешать перильную веревку. А до седловины уже так близко! По высоте метров 100-120. Одной веревки оказалось мало, повесили вторую, затем третью. Тем временем погода стала портиться. В свое обычное время около часа дня налетели тучи, пошел снег. Пришлось одеваться, утепляться. Последняя четвертая веревка достала до седловины, и мы вылезли на перевал. Перевальный шоколад нес Леша, плитки у него в рюкзаке расплавились и потекли. Он закапывал их в снег, охлаждал. Интересно, что будучи разломанными при транспортировке, плитки опять стали целыми и их было удобно делить каждую на четверых участников.

Общее время подъема на перевал составило около шести часов. Тура на седловине мы не увидели и свой складывать не стали.

Теперь предстоял спуск. Перед нами снежное плато, но склон визуально сливается с ним и расстояние до плато, равно как и крутизну склона, оценить невозможно. Видимо, по описанию из старых отчетов Леша представлял себе ситуацию, потому что сразу закрепил перильную веревку и спустился по ней на “восьмерке”. Сколько всего понадобится веревок? Это можно было определить лишь экспериментальным путем. Вторую веревку Леша поручил провесить Оле. Как раз рядом с точкой крепления второй веревки под снегом был скрыт бергшрунд, правда, не большой. Оля провалилась туда, после чего трещина стала видна и остальные смогли видеть и перешагивать ее. До пологой части плато понадобилась еще одна веревка.

Снимать веревки предстояло мне и Яше. Как раз налетел туман, повалил густой снег. Первую веревку решили снимать продергиванием через карабинную удавку при помощи вспомогательной веревки. Я спустился к нижнему концу и стал дожидаться Яшу. Он подготовил все для сдергивания и вскоре спустился ко мне. Но когда он потянул за вспомогательную веревку, ожидаемого эффекта не произошло, основная веревка не продергивалась. Яша рванул сильнее — результат тот же. “Отвиснуть мне что ли на вспомогаловке? — задумался вслух Яша. — Улечу, чего доброго, в берг.” Но я в качестве страховки слегка натянул основную веревку, и Яша смог как следует нагрузить вспомогательную. Теперь номер удался, основная веревка поползла по снегу вверх и вскоре свалилась к нашим ногам.

Теперь вторая веревка, проходящая через бергшрунд. Если бы не трещина, веревку можно было бы попросту снять и пройти со страховкой ледорубом, а так ее приходилось сдергивать. На этот раз Яша ушел к нижнему концу, унося сбухтованную верхнюю веревку, а я сотворил “ледорубный крест”. Когда я спустился к нижнему концу, там был Лешка, который поднялся посмотреть на нашу работу. Я рванул за вспомогательную веревку, ледорубы тут же вылетели из снежного склона. Я потащил снятую веревку вниз, а Леша снял последнюю веревку и спустился вслед за мной пешком к ожидавшим нас участникам. Нам-то с Яшкой тепло, мы только что активно поработали, а вот стоящие внизу несколько озябли. “Давайте только быстрей!” — упрашивал Илья, наблюдая, как мы сворачиваем веревку.

Связавшись, дошли до пологой и ровной части плато. Здесь глубокий снег, нога проваливается по колено, а лыжная палка уходит целиком. Вытоптали площадки для палаток, поставили их, а потом стали перекусывать, ведь с утра еще ничего не ели. Для пущего комфорта около кухни из снега сформировали удобные сиденья со спинками. А время уже вечернее, шесть часов. Почти сразу после перекуса дежурные принялись готовить ужин: борщ и какао. Снег тем временем кончился, облака разбежались, стало проблескивать предзакатное солнце.

Плато ровное, без малейшего укрытия, а состав группы смешанный, поэтому возникла проблема с туалетом. Первый шаг к ее разрешению сделали девочки: вырыли яму в снегу и частично обнесли ее стенкой. Потом Макс Ч. кастрюлей выкопал яму для мужчин рядом с женской уборной. Неплохо получилось, если сесть пониже, то и не видно.

Мы словно на горном курорте, как заметил Яша, — красиво, тихо, уютно, высоко. Вокруг белые склоны, с одной стороны плато открывается вид на долину, куда нам завтра спускаться. Далекие теряющиеся в дымке серые хребты, внизу зеленая трава.

Небо затягивается тучами. Необычно. Как правило, к вечеру оно расчищалось. Солнце садится в тучу. Что это? Плохая погода завтра будет?

Наш лагерь находится на высоте около 4200 м, на леднике, покрытом снегом неопределенной глубины. В палатке 7° С.

 

25.07. Илья говорит, что когда он проснулся в половине четвертого дежурить, была кромешная тьма и жуткий холод. Но к тому времени, когда он разбудил нас (440) стало светлее и заметно теплее, около 0° С. Небо, однако, затянуто. Хотя облака рваные, снегопадом пока не угрожают, но здесь так быстро меняется погодная обстановка, что нужно быть готовым ко всему.

Быстро завтракаем и собираемся. Сразу же связываемся и в связках идем к краю плато. Вот тут-то и начинаются ледовые сбросы. Лешка долго ходил, привязанный к веревке, по краям разломов, наконец наметил путь спуска. Повесили одну веревку на пологой части до разлома, затем вторую вниз, почти отвесно, прямо в ледовый разлом, в трещины.

Стал налетать туман. Ледник, сползающий с плато, делится на две ветви нунатаком; мы спускаемся по правой ветви между нунатаком и скальной стеной, с которой иногда сыплются камешки. Где-то на этих же скалах висит ледник, с края которого также может обламываться лед и рушиться вниз. До того момента, когда туман совершенно все закрыл, мы успели пройти верхние ледовые сбросы и оказались на пологом склоне над нижней зоной трещин. Просмотреть в тумане дальнейший путь спуска не представлялось возможным и нам пришлось остановиться, дожидаться улучшения видимости, а может быть и ночевать тут. Первым делом перекусили. Рановато, правда, всего-то половина двенадцатого, да чего время зря терять? Все равно сидим. Потом, чтобы не мерзнуть и не томиться ожиданием, Оля, я и Макс Ч. вытоптали площадку для своей палатки, а потом и для палатки Леши с Яшей.

Но мало-помалу туман начал рассеиваться, стал хорошо виден нунатак, снежный карниз на нем, скалы справа и свисающий с них ледник. Теперь стало можно разведать путь спуска. Я в связке с Максом Ч. просмотрел путь спуска по центральной части правой ветви и мне показалось, что здесь можно спускаться без особой техники, просто в связках: снежный склон средней крутизны, да и только. Внизу видна пологая часть ледника. Яша и Макс Н. подошли к нунатаку и там глянули вниз. Нет, тут спускаться сложно, ледовые сбросы.

Связались и пошли по пути, просмотренному мной. Действительно, через каких-нибудь полчаса мы оказались на пологой нижней части ледника, удачно обойдя несколько трещин и ледовые сбросы под нунатаком и скалами. Нижняя часть ледника покрыта тонким слоем раскисшего желтоватого снега. Нога проходит сквозь него и ступает на лед. Я увидел логичный спуск на конечную морену левее, повернул налево и неожиданно провалился обеими ногами в неширокую трещину. Шедшие за мной в связке Оля и Макс остановились, не делая попыток выяснить, что со мной. “Страхуйте, я в трещине!” — не выдержал я. Они закрепили веревку за ледоруб, но в таком снегу он не держал. Перед носками моих ботинок был ледяной край трещины. В поисках второго края я стал тыкать ледорубом рядом с собой и обнаружил, что сижу на снежной пробке, которая в любой момент может обвалиться. Ширина трещины чуть меньше метра. Осторожно отполз назад и встал на ноги. Да, влево идти не стоит, пошли дальше, прямо к концу ледяного языка.

Остальные связки вскоре остановились, стали развязываться, бухтовать веревки, а мы прошли до самой нижней части открытого льда, вышли на камни и только там сняли кошки, обвязки и прочее ставшее ненужным снаряжение.

Под ледником два озера. Там мы собрались вместе и пошли по моренному плато, разыскивая тропу. Начался дождь.

Тропу удалось обнаружить только на древнем, поросшем травой моренном выносе. А впереди уже видна отара овец, слышан посвист чабанов. Спускаемся с вала вправо, выходим на ровные травянистые площадки. К нам с борта долины идет человек с ружьем за спиной и биноклем на шее. Чабан? С другой стороны скачут двое всадников, так же с ружьями и биноклями. Оказалось — егеря. Но никаких документов спрашивать у нас не стали. Говорят, туристов в этом году мало. Прошлым летом ходили здесь поляки и французская группа — 72 человека. Еще интересную новость они нам сообщили: 10 августа в ущелье Джетыогуз на курорт с горячими источниками приезжает Б. Н. Ельцын. Он был уже там два года тому назад, очень ему понравилось. Только пил много, говорят. Несколько ниже чабанское стойбище. Егеря едут туда, возможно, там у них временная база. Заодно гонят отару. Егерей человек пять или шесть.

По нашему плану мы должны спуститься по р. Арча-Тор (или Айланыш, как она называется на одной из карт) до впадения в нее левого притока Байтор и затем подниматься по Байтору. По словам егерей в двух часах пути вниз по Арча-Тору есть мост через реку, около которого чабанский кош.

Доходим до чабанского лагеря. Егеря уже там. Велико желание покушать баранины, выпить айрана и еще чего удастся перехватить. Но баран стоит у чабанов 500 сом, т. е. около 250 тыс. руб. Это для нас многовато, нам бы четверти барана хватило. Но самим готовить мясо нам не хочется. Спрашиваем у чабана, можно ли нам купить готовое мясо. Нет, готового мяса здесь не продают, только сырое. Егеря же купили целого барана и собираются варить мясо на костре. Спрашиваем о лепешках, масле... Это все есть, но мало, только на самих чабанов, поэтому не продается. Расходный продуктовый фонд только мясо и айран. За горсть конфет и две стограммовые пачки чая мы получили почти ведро отличного густого айрана. Айран почти весь выпили вечером, только несколько кружек осталось на утро.

В горах редко торгуют на деньги, ну разве что баранину продают, все же бараны совхозные, на учете. Более распространен обмен и таким путем можно иногда кое-чего добыть. Чабаны охотно берут конфеты, сахар, иногда чай, электрические батарейки, куски полиэтилена. В некоторых районах у чабанов пользуются спросом лекарства, в особенности анальгин и антибиотики. Но почти везде наиболее желанным товаром является основная веревка, а также капроновая стропа. Чем дальше и хуже подъезды к зонам выпаса, тем сговорчивее чабаны. Как показывает мой опыт, из тех мест, где я бывал, самые гостеприимные и радушные чабаны в Фанских горах (Таджикистан) и на Джунгарском Алатау (Казахстан), хотя практически везде к путникам самое благоприятное отношение. По достатку чабаны весьма разнятся. Так в Фанах они живут обычно в дырявых брезентовых палатках и ассортимент пищевых продуктов у них довольно скуден: мясо, айран, сыр, лепешки. Совсем другое дело в Джунгарии. Домом для чабанов обычно служит просторная юрта с коврами на полу и по стенам, большим количеством предметов внутреннего убранства, самоваром и приличным набором посуды. Кроме мяса (жареного, вареного, вяленого, а также национального блюда бешбармак) казахи готовят массу продуктов из молока: сливки, сметану, сыр, курт, кумыс, иремчик и др. Очень хороший прием оказывают также в аулах Дагестана и Туркмении. Здесь не меняются, здесь путник находится на полном обеспечении хозяина, брать что-либо у гостя не принято и можно обидеть хозяев, предложив, скажем, пусть даже лишний сахар или что-то еще из продуктов. Отдыхать в доме в порядке вещей до середины следующего дня (правда, туристы, переночевав, обычно рано утром уходят).

Над нами небо в облаках. Против обыкновения они не исчезли к вечеру.

Ложимся спать довольно поздно, завтра нет причины рано вставать, ведь нужно лишь подойти под пер. Айлама (2Б).

Ярко горит костер в темноте у чабанского стойбища. Там егеря варят баранину.

 

26.07. В семь часов утра, когда дежурный Макс Ч. произвел общий подъем, небо было совершенно чистым и солнце освещало верхнюю часть скал над нами. Выходить сегодня решили не ранее девяти, необходимо было просушить промокшие за вчерашний день вещи. Надоело уже каждый день надевать мокрые или промерзшие ботинки.

Не спеша позавтракали, потом на камнях вокруг лагеря разложили носки, спальники, расставили ботинки и разбросали прочее барахло.

Вышли в десять. Светит яркое солнце, но свежий ветерок несет прохладу. Спускаемся по тропе по правому берегу Арча-Тора. Примерно через час вышли на ровное безлесое место и в нескольких сотнях метрах впереди увидели у реки кош. У этого коша должен был быть мост через Арчатор, но нам не хотелось идти туда, мы решили переправиться через реку по камням. Преодолели один рукав, потом с некоторым трудом другой, пошире. Тут к несчастью Оля при прыжке поскользнулась и слегка подвернула голеностоп. Как теперь пойдет? Говорит, что пока нормально, но очень больно. Но все труды оказались напрасными, так как третий, основной, рукав реки был довольно бурным и широким и нам пришлось перепрыгивать обратно. Что ж, идем до коша. Первыми там оказались Леша и Макс. Их гостеприимно проводили вовнутрь, налили по пиале айрана. Айран такой густой, что его удобнее есть ложкой. Мало-помалу остальные добирались до коша и проходили в помещение. Вот уже и все мы сидим на топчанах и едим айран, а жена чабана оперативно наполняет айраном поступающие к ней опустевшие кружки, миски, пиалы. Я вышел к своему рюкзаку и принес 10-метровый кусок основной веревки в качестве подарка. Хозяин был очень доволен.

Помещение представляет собой большую брезентовую палатку с деревянным каркасом, в одной части которой устроено лежбище для сна, а посередине другой сооружена печь, на которой стоит огромный казан, полный молока. Это готовится айран. Коровье молоко некоторое время томят почти при температуре кипения, потом разливают в кастрюли и ведра и добавляют в каждую посудину немного айрана для закваски. Получается удивительный утоляющий жажду и насыщающий напиток. На стене висит камус — национальный струнный инструмент. На нем играет сын хозяев.

Съев по 3-4 кружки айрана, мы почувствовали себя весьма сытыми. А тут хозяйка развернула в тазу какую-то тряпку: “Сыр!” — пояснила она. Сыр делают из айрана путем сцеживания из него сыворотки, подобно тому, как мы получаем творог из простокваши. В итоге образуется кислый продукт вязкой консистенции.

Около двенадцати часов дня мы попрощались с радушными хозяевами и, перейдя по мосту Арчатор, подошли к устью р. Байтор. Но мост через Байтор представлял собой захлестываемое потоком скользкое бревно, по которому переправиться было невозможно, а нам нужно попасть на левый берег, по которому идет тропа. Ребята, балансируя на камнях и топя ботинки в воде, стали форсировать поток. Но меня перспектива идти дальше в мокрой обуви не устраивала, а Оля с подвернутой ногой просто не могла перепрыгивать реку по камням, и мы вдвоем прошли по тропинке на правом берегу вверх и нашли прекрасную переправу по поваленному и превращенному в мост дереву. Мы вышли на тропу и долго еще дожидались остальных, которые разувались и выжимали носки.

Вверх идет хорошая скотогонная тропа. В зоне леса она довольно круто набирает высоту, но выше границы леса по альпийским лугам подъем более пологий. Желудок отягощает изрядное количество поглощенных кисломолочных продуктов, да еще в рюкзаке у Оли в полиэтиленовом пакете лежит килограмма полтора сыра, который нам дали “ на дорожку” добрые чабаны.

На перекус остановились в 1500 на самых верхних травянистых площадках под валом, выше которого расположены два озера. Съели примерно половину сыра, очень хорошо он шел с финиками, выданными Сашей в качестве сюрприза. Кроме того обычный перекусный рацион: сухари, колбаса, халва. Отдыхали около часа.

Идти уже не далеко. Вот виден язык ледника, под которым должно находиться озеро и где мы собираемся остановиться. Поднимаемся на моренное поле и где-то в верхней его части натыкаемся на небольшое озерцо. Неужели то самое, что на карте? Но здесь нет площадок под палатки, опять придется выкладывать из камней. Яша пошел на разведку на верхнюю ступень конечной морены, по которой стекала река. Оказывается там, чуть выше и находится искомое озеро, на берегу которого оборудованы стоянки.

Поставили лагерь. Лишь около шести часов вечера, но Леша тем не менее сразу приступил к приготовлению ужина: нужно раньше лечь, завтра проходим перевал. Из остатков сыра Оля приготовила великолепную закуску: смешала сыр с мелко нарезанным чесноком, перцем и солью. Пока “доходил” в автоклаве суп, мы пили спирт и закусывали его салом и олиным произведением — сегодня половина похода, не грех и выпить.

Набежавшие было тучки к вечеру исчезли. Открылась во всем своем великолепии стена, участок главного хребта с вершиной Айлама, настолько отвесная, что даже снег на ней не держится. Над стеной восходит бледная луна. Рядом с нами мутно-голубоватое озеро, еще одно видится на предыдущей ступени морены, примерно такой же величины. А еще ниже — теплая зеленая долина и на горизонте в сизой дымке темные хребты, над которыми медленно потухает розово-голубое небо. С окрестных скальных стен шумно сбегают потоки воды. Свистят сурки-тарбаганы, удивляясь непрошеным гостям.

 

27.07. “Вставайте!” — раздался в ночи спокойный голос Леши. Было половина пятого. “Вставайте, вода уже кипит!”.

Когда мы вылезли к кухне, картофельное пюре уже было готово и его сразу стали раскладывать по мискам. Яша ловко вбрасывал туда же шпроты. Быстро светало. Вершины главного хребта озарились солнцем.

Из лагеря вышли в 630. Все спецснаряжение пока в рюкзаках. Поднимаемся на язык ледника, выходим на его пологую часть. Трещин нет. Нам вправо, в перевальный цирк. Вот уже и видна седловина перевала, точнее обе седловины. На вид перевал несложный, неужели это 2Б? В классификаторе он значится как “2Б (2А)”.

Поднимаемся по ледяному языку, присыпанному снегом. Идти удобно, снег твердый. Этот ледничок подходит под самые скалы. Уже под скалами на снегу мы увидели следы поперек склона, которые поднимались на скальную полку. Мы пошли по следам. По скалам идет логичная тропа, которая позволяет выйти на северную седловину без использования спецснаряжения. Только каски мы одели, все-таки камушки иногда пролетают.

На перевале были в 1020. В туре была записка москвичей от 16.07.96, руководитель Качалов Ю.Ю. Они идут “четверку”. Записку этого руководителя мы уже находили на пер. Панорамный, но тогда он вел “двойку”. А какой вид открывается с перевала на запад и юг! Видна гладь озера Иссык-Куль, на противоположном берегу которого белеют заснеженные вершины хребта Кунгей-Алатау. До озера отсюда километров сорок.

Когда ели шоколад, я заметил у Оли на лице две царапины. Спросил об их происхождении. Оказалось, она решила почесаться клювиком ледоруба. А я его предварительно добросовестно заточил.

Следы качаловской группы вели по снегу на южную седловину. Там вытоптана площадка для палатки, возможно, качаловцы там и ночевали.

На перевале сидели целый час, наслаждаясь погодой, пейзажем, отдыхом. Потом стали спускаться. С седловины видится простой путь спуска по леднику. Леша разрешил идти в своем темпе и я, Оля, Макс Н. и Саша, обогнав остальных, пошли первыми. Дошли по леднику до зоны трещин, обогнули ее правее по боковой морене и снова вышли на ледник. Язык разделен вдоль срединной мореной. Мы дошли по правой части ледника до конца языка, пересекли морену, вышли на левую часть (она длиннее) и сошли с ее конца на конечную морену. А на ней виднелась группа мутноватых озер.

Едва я и Оля спустились к первому озеру, намереваясь там остановиться и подождать остальных, как вся группа появилась на склоне морены и Илья закричал, замахал, чтобы мы остановились. Первым подошел Лешка, бледный от гнева:

  — Я где сказал остановиться? У зоны трещин! ( — Не помню, чтобы он мне это говорил. —). А вы куда пошли?

  — Так ведь мы не лезли в трещины! Мы обошли их по логичному пути...

  — В общем так: еще раз такое повторится, оба отправляетесь в Москву. Можете прямо сейчас, справки будут. Тут не “пятерка”, люди первый раз в “четверку” идут. Я же не знаю, где вы, что с вами. Следов ваших нет. Я тоже первый раз “четверку” веду... Все, разговор окончен, — вполголоса добавил Лешка, увидев, что подходят остальные ребята и не желая выговаривать нам при всех.

 
Время перекусывать. Мы спустились к нижнему берегу последнего озера (там вода почище, фильтруется в камнях и отстаивается в озерах) и часок отдохнули на солнышке, пообедали. На перекусах мы обычно пьем растворимый чилийский напиток “ZUKO”, два пакета растворяем в трех литрах воды. Сегодня же разводим четыре пакета, — имеются лишние, — на каждого выходит около 750 мл.

Теперь нам вниз, до ФГС (физико-географическая станция). Хорошая тропа начинается под моренным валом.

В горах максимально используется площадь выпаса. Все зеленые склоны, даже довольно крутые, являются овечьими пастбищами. До самых ледниковых морен в долинах пасутся коровы и лошади.

Идем в своем темпе. Лешка разрешил. Встречаемся у ФГС. Группа сильно растянулась. При спуске в зону леса тропа делится на много параллельных троп, поэтому легко растеряться. Самая набитая и широкая взбирается почему-то на арчевый склон выше леса. Но внизу у реки также видна тропа. По которой идти? По нижней? А вдруг за поворотом долины на нашей стороне скальный прижим? По верхней? Не может ведь, в конце концов, столь проторенная тропа просто так выходить на склон! Я, Оля, Илья, Яша и Макс Ч. сворачиваем на верхнюю. А она взбирается все выше и выше, под нами далеко внизу ровное пологое дно долины и никакого прижима не видно. Может, эта тропа ведет через верхнее пастбище в отходящее вправо ущелье? Но потом я догадался, что тропой, вероятно, пользуются объездчики отар, пасущихся на склоне и травянистом плато. Нужно поскорее уходить вниз, а то по тропе забредем куда-нибудь, откуда и спуститься-то потом не сможем. А тут Оля заметила Лешку, Сашу и Макса, идущих снизу, и устремилась вниз. Мы за ней.

Вдоль нижней тропы растет чабрец. Собираем его к чаю. Завтра дневка, можно делать много вкусного чая, все равно готовить будем на костре.

Тропа ныряет в лес. Хорошо, не жарко идти. С другой стороны группа растерялась, не видно, кто где идет. Непосредственно за мной идут Оля, Саша и Макс. Оборачиваюсь время от времени, стараюсь контролировать “хвост”. В какой-то момент замечаю, что ребят позади нет. Жду минут пять — не идут. Неужели прошли какой-нибудь другой тропинкой и я их не заметил? Иду дальше. Встречаю трех парней с биноклем и винтовкой. Спрашиваю, проходила ли тут группа. Да, говорят, четыре человека. Значит “хвост” позади. Не случилось ли чего? Снимаю рюкзак, жду. До ФГС, говорят парни, минут двадцать хода. Они что-то высматривают в бинокль на вершинах елей, потом один из них прикладывается к винтовке, раздается выстрел, по звуку определяю калибр оружия — 5,6 мм, патрон спортивный.

Появляется “хвост”. Оказывается, отдыхали по пути. Спешим на ФГС. По мосту переходим на левый берег реки и вступаем на территорию станции. Там большое скопление народа. Сегодня суббота, эти люди, надо полагать, приехали на week end, привезли в грузовике барана и потрошат его прямо на траве. Коробки с заброской уже снаружи, возле наших ребят. После кратковременного отдыха берем заброску, отходим на несколько сот метров вверх по р. Ашу-Тор и располагаемся под елями на берегу впадающего в реку ручья. Здесь у нас будет дневка.

Тяжелый был сегодня день: двенадцать ходовых часов. Мы порядком устали и проголодались, но все знали, что впереди день отдыха и это психологически поддерживало. Поставили палатки, насобирали дров. Ужин будет примерно через час, а пока, чтобы утолить голод, съели по кусочку колбасы с сухарем.

Сегодня наметилась обширная культурная программа: перед ужином отмечаем фактическое прохождение похода четвертой категории сложности — пьем спирт с салом и сухарем, — затем ужин и какао с вафлями, опять пьем немного спирта, а далее — чай с чабрецом. Весь этот длительный процесс затянулся до темноты, а поскольку мы устали и хотели спать, последний пункт программы — чай — решили опустить.

 

28.07. Еще не было и восьми утра, когда я услышал какое-то звяканье и шуршание полиэтилена. Выглянув, я увидел у костра Макса Назарова. “Неужели так рано готовит завтрак?” — подумал я.

Около девяти утра, когда мы окончательно проснулись и вылезли из палаток, завтрак действительно был готов: вкуснейшая манная каша с маслом.

Отличная погода, как и вчера ни одного облачка. Солнце уже высоко и припекает. Торопиться некуда, можно делать что угодно. Хотя, на самом деле, у каждого есть что делать: помыться, постирать, зашить, просушить...

 
Высоко на склон ущелья взбегают стройные словно свечи тянь-шаньские ели. Долина Ашу-Тора ровная и зеленая, на фоне низкой травы чернеют отдельные каменные глыбы. Гудит река, рожденная мощными ледниками главного хребта, белые стены которого возвышаются над зеленой полосой леса. И глубокое голубое небо...

 
В первой половине дня в основном мылись и стирали барахло. Окрестные камни и нижние ветви елей запестрели выстиранными вещами.

Леша, Яша и я решили вымыться целиком и отправились с этой целью на берег реки. “Подзорную трубу у девушек отобрали?” — поинтересовался Яша. В реке отыскали более-менее глубокое место, куда можно было лечь целиком, намыливались и ложились туда омываться. У реки не жарко, дует ветерок. Сидим у воды, отдыхаем, потом снова окунаемся. Вода студеная, здорово освежает, поднимает тонус. А то мы под солнышком уже несколько разморились.

Леша все агитирует идти собирать грибы. Это дармовая еда, да и топлива вокруг навалом, можно хорошенько поесть. Я, Леша и Макс Ч. в конце концов выдвигаемся вдоль реки на поиски грибов — там Макс вчера находил шампиньоны. Грибов мы нашли очень мало, зато в камнях у реки растет много чабреца. Вот его-то мы и собирали. Часа два возились, чабрец очень мелкий. Когда вернулись, был роздан перекус. Не дневочный обед готовили, а обычный сухой паек жевали, правда, запивали его неплохим киселем.

Саша и Макс Н. ушли на другой берег и там насобирали какое-то более-менее значительное количество грибов. Их сварили в примусной банке, приправив лучком и перчиком.

Далее наступало время дежурить мне, Оле и Максу Ч. После грибного полдника мы принялись за сотворение плова. Поставили вариться рис, засыпали в него сушеную морковку, потом положили жир из банки с тушенкой. Ближе к концу приготовления добавили приправу с кориандром и перцем и вытряхнули туда банку тушенки. Получилось великолепно. А завершал ужин чай с чабрецом и пряники к нему.

Илья не наелся. Подобрал грибы, которые Макс Н. отбросил как горькие или ядовитые, очистил их, поместил в консервную банку из-под тушенки, сунул ее в костер и стал палочкой помешивать содержимое. “Олег, у тебя есть что-нибудь от живота?” — на всякий случай поинтересовался он. — “Активированный уголь, наверное, слабо помогает?” Я успокоил его, есть, мол, бесалол. Он обрадовался и с беззаботным настроением доварил свои грибы и съел. Говорит, слегка горчат. Если до утра не умрет, значит ему повезло. Я ему посоветовал вход в палатку не застегивать, чтобы ночью в случае острой необходимости иметь возможность быстро оказаться на улице.

Не ложились спать, ждали, когда из-за отрога покажется луна. Появилась она в 2057, осветив все вокруг холодным призрачным светом. Луна почти полная, словно яркий фонарь висит в черном безоблачном небе, затмевая блеск звезд. Хорошо что у палатки тент непрозрачный, а то при таком сильном свете спать неудобно.

 

29.07. Утром дежурили я и Оля. Общий подъем Лешка назначил на 600, но овсяная каша была готова в 540 и пришлось будить всех раньше.

Небо почти безоблачное, лишь где-то над хребтом пролетают легкие облака. Торопиться особенно некуда, сегодня в наших планах подняться по Ашу-Тору, а затем по его правому притоку Кельдыке и подойти под ледник Кельдыке Восточный. Это можно проделать, излишне не напрягаясь. Довольно ранний подъем был вызван лишь тем, чтобы не идти по жаре, поднимаясь по долине.

Уютное и гостеприимное место дневки покинули в 810. Но мы надеемся сюда еще вернуться через 6 дней (опять это будет воскресенье) и устроить еще одну дневку, после которой уже окончательно спустимся вниз и выйдем из гор.

А пока тропа ведет нас вверх по Ашу-Тору, мимо коша.

Примерно в 1030 мы вброд форсировали Ашу-Тор. Переходили “стенками” из двух-трех человек, так удобнее и безопаснее. Кто-то шел в ботинках, кто-то в кроссовках. Я и Оля переходили босиком — не хотелось мочить обувь.

Несколько выше нашей переправы опять встретили кош. От него тропа поднимается в висячую долину р. Кельдыке. В 1050 мы начали подъем по довольно крутой тропе, но поскольку нижняя часть ее — и самая отлогая — скрывалась под сенью елового леса, идти было не очень трудно, хотя мы обливались потом. Когда мы оказались выше зоны леса, солнце спряталось за набежавшие облака и опять было не жарко. Просто идеальное стечение погодных обстоятельств для подъема. В итоге до выполаживания долины мы дошли за 30 минут, хотя, судя по какому-то старому отчету, на этот подъем уходит 1ч. 45 мин.

Еще полчаса потребовалось нам, чтобы дойти до слияния потоков с Восточного и Западного ледников Кельдыке. Несколько выше слияния мы преодолели по камням стекающий с ледн. Кельдыке В. бурный ручей и остановились на перекус на травянисто-каменистом склоне. Небо быстро затягивается облаками, начинает дуть ветер.

Обедали минут сорок. Нам еще нужно набрать значительную высоту, поэтому особенно расхолаживаться не стоит. Поднимаемся по тропе по последнему верхнему пастбищу к высокому каменному бастиону, являющемся подножием ледяного языка. Карабкаемся по камням, затем по каменным плитам. Водный поток низвергается с бастиона мощным каскадным водопадом. В верхней части поток закрыт толстым слоем льда и из-под этого естественного чехла вода с шумом вырывается. Бастион высотой около 100 м, выше него выполаживание, представляющее собой ледяное поле многометровой толщины. Далее начинается собственно ледник Кельдыке В. На него можно выйти в лоб, но ледяное поле нужно обойти справа или слева. Нам кажется более приемлемым последний вариант, тем более что предполагаемая ночевка будет на правой морене, т.е. слева по ходу. Пересекаем ледяное поле и поднимаемся на язык. Он пологий, ботинок не проскальзывает. Впереди ледовые разломы на перегибе ледника, стоянка где-то перед ними. Выходим на морену. Есть ровные площадки, но за водой придется спускаться на ледник или подниматься высоко под осыпь к сбегающему со скал ручью. Нет, место не устраивает. Макс Назаров поднимается на осыпную полку над мореной и обнаруживает прекрасные зеленые площадки. Залезаем туда, но воды опять-таки близко нет. Макс проходит по полке немного вперед и находит, наконец, то что нужно: площадки у маленького ручейка. Все, здесь стоим, замечательное место. Высота 3800 м.

Припекает солнышко. Можно позагорать, но осторожно, на дневке уже кое-кто обгорел и теперь умащивает свои ожоги “Пантенолом”. Ставим палатки. Дежурные тут же приступают к приготовлению ужина, хоть время еще лишь половина шестого.

Мы словно в маленьком садике: зеленые лужайки среди камней, маленький ручеек, густо обсаженный пышными бардовыми цветами с бархатными светло-зелеными листьями; со скал над нами шумно стекают водопады. Наш уютный зеленый островок со всех сторон окружен крупнокаменистой осыпью. Мы словно на балконе, на осыпной полке, под нами как на ладони пологая часть ледника, оранжевая в лучах заходящего солнца. А по другую сторону ледника — мощный отрог главного хребта, покрытый толстой белой шапкой, с которой иногда с грохотом осыпается снег и лед. И сам главный хребет, целиком одетый льдом и снегом, высится перед нами сияющим белым барьером. Но барьер преодолим: наш завтрашний перевал Загадка Ц. (2Б, 4400) на самый крупный ледник этой части Тянь-Шаня — ледник Колпаковского, протянувшийся на 10 километров, эдакое широченное ледяное поле. А ведь этот могучий хребет Терскей Ала-тоо, вдоль которого пролегает наш маршрут, хребет, чьи величественные пятикилометровые пики сияют ослепительной белизной, хоть и один из самых красивых в огромной горной стране Тянь-Шань, но далеко не самый протяженный и высокий. На многие тысячи километров протянулась горная страна десятками хребтов, проходя через Узбекистан, Казахстан, Киргизию и Китай. Громадные труднодоступные горы, уходящие своими вершинами за семикилометровую отметку находятся в этой стране, один из самых длинных в мире ледников — Иныльчек— берет свое начало из-под пиков Победы и Хан-Тенгри и шестидесятикилометровой ледяной рекой стекает, сжатый скалистыми хребтами, в долину...

Ужинаем при солнечном свете. Облака исчезли, небо расчистилось и солнце освещает наш оазис и обогревает наши уставшие тела. Солнце высоко, долго еще не зайдет. Не спеша пьем чай. На высоте почти 4 километра тепло, мы в легкой одежде.

Начинаются симптомы экспедиционного голодания. Они проявляются прежде всего в разговорах о еде, о вкусном облепиховом сиропе, особенно если им полить свежеизжаренные горячие блинчики, о том, как и что кто готовит и любит поглощать в городских условиях, в мечтах о том, как мы спустимся в цивилизацию и там начнем есть, есть много и вкусно, все подряд, как пойдем на рынок и купим много фруктов, дынь, арбузов.

Солнце лишь в восемь вечера садится за силуэты дымчатых зубчатых хребтов где-то на северо-западе. Алым пламенем озаряется на короткое время белый лед главного хребта, потом краски меркнут, тускнеют и, наконец, пропадают совсем.

 

30.07. Яша разбудил всех вовремя, в 510. Перед перевалом 2Б у нас, как правило, вкусная и быстроприготавливаемая еда: картофельное пюре со шпротами. Когда мы вылезли из палаток, шпроты уже были разложены по мискам, а пюре — готовое в кастрюле.

Быстро светает, небо безоблачное. Вскоре вершины окрестных гор озаряет солнце. Склон нашего перевала северной экспозиции, поэтому, надо полагать, снег там не скоро раскиснет.

Страховочные системы одеваем сразу, кошки и веревки — в рюкзаках сверху. Выходим в 700. Как удалось рассмотреть из лагеря в подзорную трубу, ледовые разрывы можно обойти слева у скал. Правда, достоверно это утверждать нельзя было, видно не очень хорошо. Тем не менее идем под скалы. В итоге обнаруживаем, что пройти можно, но не совсем под скалами, а с выходом на край разлома и проходя через рантклюфт. Таким образом оказываемся на пологой части ледника выше зоны больших трещин. Далее трещин или нет вовсе, или они маленькие и засыпаны тонким слоем снега, визуально определяются с трудом. Однако если потыкать ледорубом в подозрительном месте, можно пробить снежную пробку и обнаружить трещину. Тем не менее пробки держат хорошо. На всякий случай на пологой части ледника Леша отдал команду связаться. Более часа мы двигались в связках по ровному присыпанному снежком льду и подошли под перевальный взлет. Он представляет собой ледовые разломы значительной величины, кроме того достаточно крут. Под первый разлом решили подняться индивидуальным лазанием по сорокаградусному склону, заваленному снегом неопределяемой глубины. Но наст пока держит, можно двигаться в кошках со страховкой ледорубом. Мы преодолели уже половину пути до разлома, когда нога Яши провалилась под наст, он потерял равновесие, упал и лихо укатился обратно под перевальный взлет. “Вешаем перила!” — тут же распорядился Лешка. — “Яшка, с тобой все в порядке?” Встав на ноги, Яша отвечал, что все в порядке, разбил только нос и губу и сейчас поднимается. Ему бросили конец веревки, и он на жумаре быстро влез к нам.

Следующие две веревки провесили Макс Н. и я. Наст держит, по склону поднимаемся в кошках. Ко мне, стоявшему на верхней станции крепления веревки, подошел Леша, волоча за собой очередную веревку. Я зацепил ее конец на себя и попытался провесить перила дальше. Но наст на этом уровне уже перестал держать, нога при каждом шаге проваливалась в снег выше колена и поэтому, а так же потому что склон довольно крутой, шагать прямо вверх было невозможно, приходилось двигаться серпантином, проламывая в снегу широкую борозду. Работенка не из легких! Я порядком умаялся, пока вытянул веревку на всю длину и закрепил на ледорубе верхний ее конец. Ко мне стали подниматься остальные и дальше уже потащили еще одну веревку, которую вывели на полку под ледяной стенкой.

Все собрались на полке, взгляды устремились на начальника. “Ночуем здесь!” — объявил Лешка. — “Не ясно, куда дальше лезть, нужно в связках разведать путь. Пока перекус”.

А довольно красиво на полке. Над нами пятнадцатиметровая ледяная стена, с которой время от времени падают куски снежного карниза и улетают в трещину под стеной (и с которой, надо заметить, запросто может слететь на нас лавинка). Слева и справа огромные ледовые разломы и трещины, оскалившиеся длинными сосульками. Светит яркое солнце и темные очки поэтому снимать нельзя, запросто можно обжечь глаза. Жарко.

После перекуса Леша, Илья, Макс Н. и Яша собрались на разведку дальнейшего маршрута. Организовав две связки, они отправились на склон и часа три лазали там между разломов, в итоге провесили две веревки, по которым завтра будем подниматься.

Оставшиеся в лагере вытоптали площадки для палаток, поставили две палатки и в одной из них укрылись от яркого солнечного света. Здесь можно снять темные очки. Чтобы скоротать время, сыграли партию в кинга, а около шести вечера поставили на примус автоклав со снегом для приготовления ужина.

Перед сном мы наблюдали красивое зрелище: отражение закатного солнца в воде оз. Иссык-Куль.

31.07. Режим рабочий, общий подъем в пять утра. Быстрый завтрак и сборы. После завтрака раздают карманное питание: конфеты, арахис, изюм, чернослив, курагу. Начинается обмен конфетами: Леша любит “Театральные”, за них он готов отдать карамель или ириску, Оля, напротив, предпочитает ирис. Наиболее высоко котируются батончики, их можно обменять на две каких-нибудь конфеты.

Выходим в семь утра. Ночь была теплой, 4° С, ожидаемый наст на снегу отсутствует. Но все же ступени, вытоптанные вчера ребятами, в таком снегу более-менее держат. По навешанным веревкам проходим довольно быстро, далее пришлось провесить еще пять веревок вверх и около половины первого мы оказались на снежной седловине перевала. Как раз вышло из-за туч солнце — подходящий момент для перекуса. На примусе растопили снег, развели в кастрюле “ZUKO”. Все в темных очках. Снимать их нельзя, вокруг сплошной снег, в два счета на ярком солнце обожжешь глаза.

По другую сторону перевала за скальным гребнем на противоположной стороне ледника Колпаковского видна часть горного массива Ак-Шийрак. От Терскей Ала-тоо его отделяет широкая долина реки Сары-Чат, которую сейчас загораживает скальный гребень. Очень интересен рельеф этого массива: короткие плотно расположенные хребты, между которыми отлогие заснеженные долины. Между снегом и травянистыми сыртами очень узкий, а порой и отсутствует, каменисто-осыпной пояс, снег лежит прямо на траве. Среднегодовая температура на сыртах составляет 7-8° С и только три месяца в году имеют положительную среднюю температуру. Массив практически целиком покрыт снегом и выглядит очень красиво. С другой стороны в нем очень много простых перевалов при высоте гор 4-4,5 км, что позволяет проводить как сложные, так и довольно простые походы в этом уникальном районе. Травянистые сырты подняты до высоты 3,5 км, и эта зона считается довольно холодной.

На перевале тура нет, его просто не из чего соорудить, вокруг только снег, да и в любом случае его бы засыпало вскоре снегом.

Спуск на ледник Колпаковского по 25-градусному заснеженному ледовому склону. Я и Макс Ч. провешиваем веревку, она проходит через трещину. Далее можно идти без веревки, но в связках, потому что на склоне и на пологой верхней части восточной ветви ледника, закрытой снегом, просматриваются трещины.

По отчетам на леднике снега по пояс. Мы были обрадованы, что его оказалось по щиколотку. Мы быстро прошли в связках до перегиба ледника, до зоны больших трещин.

Хоть было только около пяти часов вечера, Леша велел сразу готовить ужин, чтобы пораньше лечь и пораньше завтра встать: общий подъем он назначил на половину пятого. Через час суп был готов, но перед приемом пищи еще был прием небольшого количества разбавленного спирта с салом: отмечали прохождение последней в этом походе — третьей — “двойки Б”.

Небо хмурится, иногда идет мелкий дождик. Если такая погода продержится всю ночь, то утром мы будем месить ногами снежную кашу.

Единственное, пожалуй, неудобство нашей нынешней стоянки — это сложности с туалетом, ибо нет поблизости никакого укрытия. Приходится по надобности ходить далеко-о за снежный перегиб. Или просить соратников противоположного пола отвернуться. Или дожидаться, когда они уже будут в палатках.

Сегодня самый ранний отбой за весь поход: нет еще и семи часов, а мы уже лежим в спальниках. Но так рано сразу заснуть не удается, в палатках ведутся разговоры. Но минут через двадцать они затихают и воцаряется полное безмолвие. Тишина на огромном снежном поле.

 

01.08. Макс не проспал. Ещё бы, вооружившись двумя будильниками! В четыре он уже вылез готовить завтрак. Сублимированное мясо он замочил ещё с вечера, а рожки “новинка” варить нужно минуты три, так что в 435 раздался противный крик: ”Подъём!”

Ночь. Ослепительно ярко светит полная луна, даже в палатке светло. Зрелище потрясающее. Небольшой морозец. Это хорошо, на снегу будет плотный наст. Надо сказать, рожки с мясом у Макса получились отменные.

Надеваем страховочные системы и выходим. У зоны трещин надеваем кошки, связываемся. Собственно, основная часть разрывов обходится справа, но тем не менее ледник частично закрыт и нужно пробовать под ногами почву лыжной палкой.

Нижняя часть восточной камеры ледника представляет собой открытый ледяной язык, по которому можно идти без кошек и связок. Но всё это снимать долго, кое-кто, правда, снимает кошки.

Доходим до слияния восточной и западной камер. Здесь на поверхностной морене отдыхаем минут тридцать, пьём “ZUKO”. Время позволяет, только начало одиннадцатого. Лёша планирует сегодня подняться под самый перевал Колпаковского и там заночевать, а завтра уже спуститься в долину.

Снимаем страховочные системы, бухтуем веревки. Нижняя часть западной камеры ледника пологая и открытая, можно идти, не опасаясь угодить в трещину. Через два перехода на льду появляется слой раскисшего снега. Необходимо опять связываться, трещины, если они есть, перестают быть различимыми. Здесь же и перекусываем.

Идём вверх по пологому леднику, тропит Илья. Как же скрадывается на белом поле расстояние! Я вижу перегиб ледника, до него, кажется, несколько десятков метров, вот-вот Илья взойдет наверх. Но перегиб словно отдаляется при нашем приближении к нему. Всё на таком же расстоянии он определяется впереди. А за ним скрываются ограничивающие ледник скалы. Но вот мало-помалу скальный гребень начинает появляться из-за снега. Выходим на перегиб, а впереди — спуск, такой же снежный как и подъём, но скал перед нами нет! “Алекс! — кричит Илья, — Это случайно не перевал?” “Перевал,” — отвечает Лёшка.

Итак, неожиданно для себя мы оказались на седловине последнего нашего перевала. Мы ведь даже не планировали сегодня его проходить, всё случилось само собой. Седловина представляет собой широкое заснеженное поле. Тур, как сказано в отчёте десятилетней давности, на скалах ниже седловины. Спускаемся немного ниже, останавливаемся на снегу. До скал несколько сотен метров. Неужели кто-то проходя перевал не сочтет за труд идти туда, чтобы поменять записку в туре? Всё же Лёша, Илья, Яша и Макс Ч. в связках-двойках отправились к скалам. Возвращаются часа через полтора. Одну веревку они провесили между скалами и ледопадом для завтрашнего спуска. Тур нашли, и какова же была наша с Лёшкой радость, когда там была обнаружена записка нашего общего хорошего знакомого Филиппа Соколовского от 1995 г.

Ставим лагерь. Здесь ночуем, а завтра спускаемся. На спуск по описанию требуется около 3,5 часов.

Сегодня первое число. Поезд из Бишкека в Москву у нас восьмого днём. Как распорядится оставшимся до отъезда временем? Седьмого во второй половине дня необходимо быть в Бишкеке. Значит, выезжать туда седьмого рано утром. Ещё мы хотели бы, спустившись с ледника, заночевать в долине, пособирать корневища родиолы и чабрец, а ещё планируем посетить горячие источники, и, может быть, постоять там денек. В любом случае до заброски у ФГС нам нужно не более двух дней, а у нас с собой еды на 3 дня: один день запасной. Поскольку до сих пор с утра была хорошая погода, надеемся завтра утром спуститься. Тогда остаётся лишний день по продуктам. Не тащить же эти продукты вниз! Решили устроить себе сытный вечер и съесть два ужина: вначале суп и кофе с вафлями, а затем гречку с мясом и какао с пряниками.

Поскольку до ужина дежурит наша палатка, суп варил Макс. Лёша выдал свой сюрпризный пакетированный кофе со сливками и сахаром. Сегодня на завтрак чая не было, поскольку Макс опрокинул кастрюлю с уже было закипевшей водой, поэтому сахар остался не востребованным. Теперь каждый мог за вечер съесть двенадцать кусков сахара.

Сразу же после первого (внепланового) ужина Лёша стал готовить второй. А погода тем временем испортилась. Налетели облака, и мы оказались в сплошном тумане. Даже иногда моросил какой-то мелкий дождик. Но это не помешало нам с аппетитом употребить гречневую кашу и запить её вкусным сладким какао.

Ложимся сегодня поздно. Завтра рано вставать не нужно, нам бы только в долину спуститься. Лёшка сказал, что пойдём в любую погоду кроме дождя, ибо в этом случае со скал могут лететь камни. Но все надеялись, что утром будет хорошая погода, облака как обычно разлетятся.

02.08. Всю ночь почти не переставая шел снег с дождём. Над плато, где мы стоим, сплошной туман. В пять утра дежурный Лёшка вылез наружу, убедился, что при такой погоде не только спускаться с перевала, а даже завтрак готовить нельзя, и забился обратно в палатку.

Необходимо было ждать улучшения погоды. А снег всё валил и валил, засыпая палатку. В палатке становилось темно от слоя снега на крыше, но стоило постучать изнутри, сбросить снег, как сразу снова светлело. Делать нечего, все лежали в спальниках, дремали, разговаривали.

Около десяти утра в нашей палатке было решено переходить на дневной режим, мы вылезли из спальников и оделись. Тут к входу подбежал видимо самый проголодавшийся из нас Илья и сказал, что начальник велел раздавать карманное питание. Он нашел у меня под оставленной снаружи накидкой мешок с конфетами, швырнул его в палатку, а вскоре явился с нашей долей кураги и орехов и забрал конфеты на остальных членов группы.

Время коротали за отгадыванием кроссворда и игрой в псевдоинтеллектуальные игры на бумаге. Но в первом часу снег прекратил сыпать, туман поднялся, и можно было готовить завтрак, что и принялся делать Лёшка. Хотя завтрак по времени больше походил на обед. Тут вспомнили о перекусе, ведь он полагается нам сегодня, и решили съесть с чаем сухари с сыром, а перекусные козинаки оставить на вечер к чаю.

Была у нас надежда, что вдруг во второй половине дня тучи разнесёт, и мы успеем спуститься хотя бы на пологую часть ледника, пройти технический участок сегодня, но туман висел над нами метрах в тридцати, то поднимаясь и открывая пейзаж внизу, то опускаясь и заволакивая всё вокруг сплошной белой пеленой. В таких погодных условиях спускаться нельзя, это решение и принял окончательно Лёша во время обеда. Сидим здесь, по крайней мере, до завтрашнего утра точно.

Наряду с пищевым голодом развился информационный. Хочется что-то почитать. Тщательно изучаются надписи на упаковках продуктов, особым спросом пользуются старые газетные листы, в которые завёрнуты сухари. К каждому приёму пищи я выдаю сухари (только я их и несу), и поэтому у нас три раза в день “свежий” газетный листок (полуторамесячной давности). Вначале газету читаю я, потому что сам же и разворачиваю сухари, а за мной образуется очередь из желающих приобщиться к центральной прессе. Наиболее интересные выдержки зачитываются вслух. Газеты как раз от периода, предваряющего президентские выборы в России 16-го июня, и материал посвящен преимущественно этому событию: со всех возможных сторон обсуждаются кандидаты в президенты, печатаются их фотографии, приводятся высказывания кандидатов и их комментарии, строятся прогнозы относительно возможности победы на выборах того или иного претендента на президентское кресло. Очень интересно всё это прочитать, так сказать, задним числом, когда выборы уже прошли.

После обеда опять пошел снег, пришлось прятаться по палаткам. Скучно. Колода карт в группе одна, и она сейчас задействована в палатке, где живут Илья, Саша и Макс. Но через некоторое время карты освободились, ими завладела наша палатка. Развернулась ожесточенная партия в заказного кинга.

Снег с дождем идёт не переставая. Где-то вдалеке погромыхивает: то ли гроза в долине, то ли лавины сходят с окрестных склонов. Одну лавину мы наблюдали прямо из лагеря: сошла на то самое плато, где мы стоим, но далеко от нас.

Дежурят вечером Саша и Макс. В шестом часу вечера они героически вылезли наружу, в снегопад, и принялись готовить рисовую кашу на ужин. Возились они почти два часа. А когда мы вышли наружу для принятия пищи, то попали в настоящую зиму: глубокий слой пушистого снега укрыл всё вокруг белым покрывалом. А Макс кроме ужина создал почти настоящую иглу вокруг кухни: нарезал пилой снежных кирпичей и выложил стену. Дополнительно образовалась яма для сидения и еды. Очень уютно получилось. Вот ещё бы только снег перестал! Между кашей и чаем пришлось минут на пятнадцать прятаться в палатки, не хотелось, чтобы от снега промокали пуховки.

Вот и выполнен аварийный (запасной) день. Плохо, если и завтра погода не наладится, придется сидеть вторые сутки на высоте около 4100, а продукты одного дня мы уже съели вчера, как дополнительный ужин. Так что если и завтра спуститься не удастся, с едой следует быть экономными, будем растягивать продукты.

03.08. Ночью снег неожиданно перестал. Сразу стало значительно холоднее. Приходится кутаться поплотнее в спальный мешок. Я вылез босиком наружу. Ни одного облака на чёрном звёздном небе. Ярко светит почти полная луна, снежное поле залито голубоватым холодным светом. И тишина. Ни малейшего дуновения ветерка.

Утро было ясным и морозным. Термометр показывает -9° С. Макс зовёт завтракать. Но вот сюрприз: ботинки, стоявшие у входа в палатку, заледенели и стали абсолютно негнущимися, твёрдыми, словно деревянные. Ногу туда засунуть не было никакой возможности. Минут десять я разгибал жёсткую кожу и кое-как удалось влезть в ботинки без стелек в одном носке. Но всё равно зашнуровать их в таком виде никак нельзя.

После завтрака залезли в палатку и стали ждать приближающуюся полосу солнечного света. Пока ботинки не оттают, уйти отсюда просто физически невозможно. Лёшка бранится, чего, мол, сидите, собирайтесь. Свои ботинки он засунул запазуху, ходит по снегу в шлепанцах.

Вот и солнце. Заиндевевший тент палатки стал быстро оттаивать и подсыхать. Я вылез из палатки, но в ботинках стоял на носочках, полностью ступня не входила. Кое-как удалось одеть правый, но левый пришлось колотить столь же твёрдым ботинком Макса Ч. и только после этого я смог его натянуть.

Лишь перед самым выходом, когда все вещи уже были уложены в рюкзаки, удалось зашнуровать несколько размякшие под солнцем ботинки.

Дошли до того места, где позавчера провесили веревку. Хорошо, что камень, у которого был закреплён верхний конец верёвки, не засыпало снегом, а то можно было и не найти верёвку. Выдёргивая её из-под толстого слоя снега, Лёша спустился до нижнего конца. Всего на спуске нам понадобилось три перильных верёвки, дальше шли в связках. Спуск проходил по заснеженному ледяному склону между скалой и крутой частью ледопада, потом вышли на центральную часть ледопада и, лавируя между разломами, спустились на пологую часть ледника.

Под ледником на конечной морене развязались, сняли каски, страховочные системы, всё “железо”. Сняли насовсем, теперь до следующего сезона. Грустно немного. Последний снег остаётся позади, последний перевал пройден в этом походе. Теперь по тропе вниз, вниз...

На спуск ушло 2 ч. 5 мин.

Вначале мы планировали найти где-нибудь в долине полянку с родиолой и там заночевать, пособирать целебных корневищ, но родиола попалась лишь на очень крутом травянистом склоне при спуске из висячей долины Котор в долину Ашутор, поэтому решили дойти сегодня до ФГС и на нашем старом месте днёвки заночевать, а завтра выйти не рано, чтобы успеть просушиться на солнышке. К тому же нам пришлось преодолевать вброд р. Ашу-Тор и ботинки были совершенно мокрые.

Стоянки достигли в седьмом часу вечера. Вытащили из укромного тайника заброску и тут же принялись за приготовление риса с мясом и луком. Дежурит наша палатка.

Оставив у костра Олю с Максом, я ушел собирать чабрец. А когда вернулся, рис уже был готов, все собрались у очага и разливали спирт. Есть за что выпить. Полностью осуществлен план похода, никто не заболел (в такой степени, чтобы покинуть группу и уйти вниз), никто не был изгнан властью руководителя за нарушение дисциплины. Сложился прекрасный коллектив. И дай Бог, не последний поход. Это все радует. Но немного и грустно: Завтра покинем мы горы, ну, может быть, послезавтра, выйдем из самого прекрасного и впечатляющего ландшафта Земли. Спустимся в цивилизацию, в шум, многолюдье, толчею. Приближается время нашего отъезда в Москву. А там опять работа, у кого-то учеба, обыденная городская жизнь. Прощайте, горы, теперь до следующего лета. А какие это будут горы? Никто из нас не знает. Может, Алтай, может, Саяны, Фаны, Памиро-Алай. Конкретных планов еще нет. Но в принципе все хотят опять в совместное путешествие. И именно в горы. Горы тянут, горы зовут. И не только нас, молодых современных людей, уставших от городской сутолоки, влекут они; такие знаменитые ученые и путешественники, как Семенов-Тянь-Шанский, Пржевальский, Безсонов, Рерих так или иначе связывали свои экспедиции с горами. Жизнь ряда известных (и неизвестных вовсе) мудрецов, йогов, гуру неразрывно соединена с горами, именно это место выбрали они для постижения знаний...

А потом был вкусный и обильный рис с мясом, а еще много чая с чабрецом и пряниками.

Теплая ночь. Вещи брошены у палаток, можно не опасаться, что их засыплет снегом, сдует ветром. А ведь еще сегодня утром мы находились на леднике, выдирали из-под снега погребенные под ним рюкзаки, мяли и колотили окаменевшую обувь. Но больше этого не будет. Завтра нам вниз, вниз...

 

04.08. В начале восьмого утра мы с Олей занялись приготовлением завтрака. Около восьми утра на лагерь пало солнце, и я разбудил ребят, как и договаривался с Лешей. Солнечное время терять нельзя, нужно просушить массу вещей.

Вышли лишь в двенадцать дня, минули ФГС, оттуда идет грунтовая автомобильная дорога, спускаясь вдоль р. Ашутор и неоднократно пересекая реку. Менее чем через два часа мы достигли горячих радоновых источников. Два домика, выстроенные над бассейнами, да еще один неизвестного назначения. Несколько семей отдыхающих рядом в палатках. Купаться можно бесплатно, 7 лет назад за это брали 40 коп. Разделившись на две партии: Я, Оля, Макс и Саша пошли купаться, Яша и другой Макс остались при рюкзаках, а Леша и Илья, прихватив автоклав и полиэтиленовые пакеты и, взяв для обмена 15 м оставшейся веревки, отправились к чабанской юрте, надеясь кое-чем поживиться.

В верхнем домике вода погорячее и мы вошли туда. Бассейн размерами 2 на 2 метра, в него нужно спускаться по крутой деревянной лестнице. Там темная, сильно пахнущая сероводородом вода. Глубина около метра, температура воды градусов сорок, даже слишком тепло. Мы испытали колоссальное удовольствие, посидев в ванне минут 15-20, а когда вышли оттуда, Илья с Лешей уже принесли целый автоклав отжатого айрана, по-местному сыра. Мы тут же накинулись на него, а вторая четверка пошла купаться. Когда они вернулись, то тоже хорошенько подкрепились сыром, кроме того мы еще съели по паре сухарей и кусочку халвы. Съели почти всю клаву сыра, это восемь литров. Остатки положили в полиэтиленовый пакет, съедим вечером. А Леша с Ильей, взяв кулек конфет, опять отправились к чабану.

По словам отдыхающих до Покровки отсюда около 30 км, но чабан говорит 17-18 км.

Лешу с Ильей мы ждали минут сорок, жарились на солнцепеке, но ребята вернулись ни с чем. Лепешки, которые вроде бы нам обещали в обмен на конфеты, находились лишь в процессе приготовления и нас попросили зайти вечером. Чабан сказал, что удобные стоянки километрах в трех ниже горячих источников, советовал отойти туда. Кроме того он указал в Покровке дом, где живет человек занимающийся частным извозом. Если он не дорого берет, то можно с ним договориться, чтобы он пятого вечером отвез нас на Иссык-Куль, а седьмого рано утром забрал оттуда и отвез в Бишкек.

Хорошее место для лагеря мы нашли в двух километрах ниже по реке. Почти сразу же я и Оля отправились собирать чабрец на крутой обрыв около дороги, а когда вернулись, Леша, Илья и Яша уже уходили снова на источники, купаться и забирать лепешки у чабана.

Около семи вечера я, Оля и Макс Ч. Стали готовить суп на ужин (Саша с Максом куда-то запропастились), а тут вернулись и ребята с источников. Выкупались-то они нормально, да вот чабан куда-то уехал и его жена дала нам лишь половину старой лепешки и еще какие-то огрызки домашнего хлеба.

Оля из остатков сыра сделала холодную закуску, смешав его с чесноком и солью. Этого блюда получилось довольно много, а поскольку сыром мы были сегодня пресыщены, то съесть его целиком не удавалось. Леша посоветовал добавить остатки в суп, получилось очень вкусно, почти как со сметаной. Сегодня мы вроде бы сыты и после ужина завершившегося чаем с мятой и печеньем, есть не хочется. Подъем завтра не ранний, хорошо бы выйти часов в девять, дойти до Покровки, купить продуктов и договориться с машиной. Продукты у нас имеются до завтрашнего перекуса.

 

05.08. Яша разбудил нас в половине восьмого и покормил молочной рисовой кашей. Спешить сегодня особенно некуда, выходим около десяти утра, припекает солнце.

Часа через два мы вышли из гор и добрались до пос. Чон-Кызыл-Су, вытянувшегося вдоль дороги километра на три. После поселка мы, так и не найдя воды, остановились перекусить на обочине дороги. Когда мы уже заканчивали трапезу, к нам подъехали два веселых киргиза на телеге, которую тащила лошадь:

  — В чем нуждаетесь? Какие проблемы?

  — Да вот, нам бы до Покровки дойти, далеко ли еще кстати? А там договориться с машиной, выехать на Иссык-Куль, и седьмого утром в Бишкек...

  — А мы подвезем! По два сум с ры... то есть не с рыла, а как бы это сказать? С человека, правильно! Кладите рюкзаки.

  Мы навалили в телегу рюкзаки, осталось место лишь для возничего. Один из киргизов запрыгнул на передок и транспорт двинулся. Остальные пошли пешком рядом, даже немного обгоняя телегу.

  — А-а... Садитесь, — сказал нам — мне, Максу и Ольге — возница, — только держитесь крепко.

  Мы вскарабкались на рюкзаки. Остальные последовали нашему примеру, прыгнул в телегу и второй киргиз.

  — А лошадь потянет?

  — Вниз потянет, а вверх нет.
 
Лошадь с трудом тянула. Время от времени ее приходилось подгонять возгласом.

  — У моего брата был день рождения, — объяснил один из киргизов, — вот мы уже несколько дней пьем...

 
Когда возница отвлекался разговором, лошадь шла зигзагом, колеса въезжали в ямы и телега грозила перевернуться. Но тем не менее нас успешно довезли до Покровки и высадили у дома, который мы указали. За эту услугу извозчики взяли с нас 20 сом, это около одиннадцати тысяч рублей в российских деньгах.

В районе Иссык-Куля живет много украинцев, предки которых переселились в эти места еще до революции. Существуют целые украинские деревни, где на протяжении вот уже нескольких поколений поддерживаются национальные традиции и язык. Покровка берет свое название также от украинцев, правда, здесь сейчас живет немало киргизов.

Машины в данный момент не оказалось. Хозяин объяснил, что сын на ней уехал отдыхать на Иссык-Куль, но часа через четыре вернется. Мы бросили рюкзаки у ворот и, оставив Илью на охране, отправились на рынок. До него километра два, вначале нужно спуститься через весь поселок до южного шоссе, а потом еще пройти по нему в западном направлении. Здесь центр большого поселка, все в одном месте: магазины, чайхана, почта, библиотека, ну и рынок, состоящий из двух территорий. Торговля шла только на одной территории, и то довольно вялая: продают китайский рис по 13 сом за килограмм, картошку (3 сома), помидоры (3,5-2,5), огурцы (2,5-3), турецкий и китайский чай, кое-какие китайские тряпки. Мы купили помидоры, огурцы, в хлебном отделе купили восемь хлебных лепешек, в универмаге две банки тушенки, в гастрономе пару килограммов рожков и двинулись обратно.

Рюкзаков у ворот не было, мы обнаружили их во дворе, Илья появился из дома с виновато сытым видом, оказывается, он уплетал там жаренную картошку с мясом.

 
— Заходите, выпейте пиалу чая, — пригласила хозяйка.

 
Мы не заставили себя упрашивать, мигом оказались за столом, прикончили блюдо с картошкой и выпили по паре пиал чая с вареньем. Потом, поблагодарив хозяйку, вышли во двор и уселись около рюкзаков. Теперь мы навалились на свои продукты, съели столько помидоров, что двигаться стало трудно, а заодно и четыре лепешки и несколько огурцов, после чего предались томительному ожиданию. Машины все не было.

Только к семи часам вечера наконец появился грузовик. И то его пытались перехватить какие-то другие люди, но хозяйка проявила определенную расторопность и уговорила сына вначале отвести нас. Еще бы, мы дожидаемся пятый час! Забросали в кузов рюкзаки, и взобрались туда сами. Леша сел в кабину, туда же сел и хозяин, взявшийся показать отличное место на берегу озера.

По дороге заехали еще на рынок, купили 4 буханки хлеба, затем заправили машину и двинулись по южному шоссе к озеру. Минут через 25-30 машина свернула с шоссе и остановилась в 150 метрах от воды, у песчаного пляжа. Здесь мы и проведем весь завтрашний день, а в 6 утра седьмого числа, грузовик заедет за нами и отвезет нас в Каракол (Пржевальск), где мы намерены сесть в автобус или в частную машину и отбыть в Бишкек. За доставку нас на озеро водитель получил 70 сомов, что совсем не дорого.

Едва машина уехала, ребята как очумелые кинулись в воду, кричали и плескались. Наконец, перетащив рюкзаки к самой воде, поставили лагерь и в сумерках принялись готовить ужин: рожки с тушенкой. Теплый безмятежный вечер, прохладный песок, ласковая вода Иссык-Куля, вокруг заросли облепихи, усыпанные желто-оранжевыми, сладковато-кислыми ягодами. Мы отдыхаем! Весь завтрашний день отдыхаем!

По-киргизски Иссык-Куль значит “Теплое озеро”. Такое название озеро получило потому, что даже в самые лютые морозы оно не замерзает, лишь у берегов иногда образуется узкая кромка припая. Озеро лежит на высоте 1609 м над уровнем моря и простирается на 182 км от Рыбачьего до Каракола. Питают Иссык-Куль более пятидесяти рек, но ни одна река не вытекает из него.

06.08. Еще не было и семи утра, как солнце осветило пляж и прогрело палатки. Сразу стало жарко, пришлось вылезать наружу. Саша и Макс оказались на пляже раньше всех и ушли купаться. Постепенно проснулись все и полезли в воду. Все кроме дежурного Ильи, который преспокойно спал, и лишь когда молочные макароны были готовы, он появился к завтраку. Потом все стирались, брились, мылись и готовились к выходу в столичный город Бишкек. Ребята соскребли со своих физиономий разбойничью щетину, однако Макс Часовиков предпочел остаться при бороде, он начал отращивать ее еще до похода, и она как раз приобрела благообразный вид.

Водица в озере солоноватая. Если для приготовления пищи это значения не имеет, то чай из такой водицы получается весьма противный. Другого источника воды в обозримых окрестностях не было. Илья, прихватив автоклав, отправился в путешествие по окрестным селениям в надежде отыскать где-нибудь обычную пресную воду. Леша отошел поесть облепихи, а когда вернулся, высыпал передо мной на коврик пригоршню мелких диких абрикосов. За облепиховыми зарослями он наткнулся на заброшенные абрикосовые посадки. Я, Ольга, Макс Ч., а за нами и Саша с Максом Н. двинулись в указанном направлении и принялись объедать деревья с недозревшими плодами. Хоть и зеленоватые, абрикосы были все же вкусными и мы съели довольно много. Тут же иногда попадались кусты дикой вишни. Следует учесть, что другой влаги кроме диких плодов у нас не было, они были единственным средством для утоления жажды.

Легкий голод в обеденное время утолили огурцами, а затем съели одну буханку хлеба. Очень жарко и есть особенно не хочется. Лагерь утих, все куда-то залегли, время от времени кто-нибудь пошатываясь спускался к озеру и окунался в прохладную воду, взгляд его прояснялся, выражение лица приобретало некоторую осмысленность. Макс Ч. запахнулся в клетчатую простыню, обмотал голову грязной майкой и улегся на берегу на коврик. Так и валялся он, напоминая бедуина, брюхом к верху, часов до пяти вечера, пока жара не стала спадать. В 1800 приготовили роскошный ужин — рожки с тушенкой — и прекрасно подкрепились.

С закатом солнца окружающая температура быстро падает, песок становится холодным, все-таки озеро лежит на высоте 1600 м над уровнем моря. Но вода остается теплой.

К воде подъехал КАМАЗ и трое русскоговорящих мужчин выскочили оттуда и, раздевшись, кинулись в воду. Когда они, в волю наплескавшись, вылезли к своей одежде, мы подошли к ним и разговорились. Они сообщили, что пару недель назад китайцы произвели на своем полигоне ядерный взрыв. Нельзя сказать определенно, грозил ли этот взрыв чем-либо серьезным населяющим приграничную территорию людям, но в районе Пржевальска-Бишкека дождь шел два дня. Мы посчитали, где же мы находились в это время. У нас был приличный снегопад.

 

07.08. Поднимаемся в 440. Темно, лишь где-то в восточной части черного звездного неба едва брезжит наступающий рассвет. Столь ранний подъем вызван тем, что в 6 утра за нами должна заехать в условленное место машина, та самая, которая доставила нас сюда, и отвести в Каракол. Оттуда желательно сегодня же выехать в Бишкек, так как на завтра у нас куплен билет на поезд Бишкек-Москва. Собираемся очень быстро, насколько это можно проделать в темноте, и переходим на место, куда должна подойти машина. Целый час с 600 до 700 мы безуспешно прождали транспортное средство и с каждой минутой наше волнение нарастало. В 700 наступило контрольное время. Ждать далее, похоже, не имело смысла. Теперь надлежало идти на трассу и там пытаться поймать машину на Каракол. Однако Леша решил еще минут пятнадцать подождать. И он оказался прав, в 715 мы услышали урчание мотора, и вот из-за деревьев вынырнул наш грузовик.

  — Простите, опоздал! — начал было извиняться раскрасневшийся водитель.

  — Ладно, ладно! Все нормально...

 
Мы мигом закидали в кузов рюкзаки и сами уселись верхом. Вначале заскочили на заправку, бензин до Каракола и обратно оплачиваем мы, поэтому водителю здесь было вручено 140 сомов.

В Караколе первым делом мы отправились менять рубли на сомы. Водителю нужно заплатить, да еще билеты на автобус купить. “Я тут всех знаю, все будет в лучшем виде!” — заверил водитель и отвез нас к рынку. Сбегав куда-то, он вернулся в сопровождении двух парней, очевидно, местных менял. Это напоминало встречу на высшем уровне: к нам приближалась шеренга из трех человек; Леша, Макс Ч. и я, может быть кто-то еще, выпрыгнули из кузова и таким же строем направились на встречу местной делегации. Обмен крупной партии российской валюты на киргизскую был произведен посреди широкой улицы ответственными лицами в присутствии наблюдателей с каждой стороны, курс 1 сом = 460 рублей. Водитель получил за труды еще 260 сомов и остался весьма доволен. Мы же отправились на автовокзал и купили билеты на автобус, отправляющийся в Бишкек в 930 утра. Мы, вероятно, представляли собой живописную компанию, так как на автобусной стоянке нас приняли за иностранцев и обратились по-английски.

...В автобусе ужасно душно, клонит в сон. Просыпались мы лишь на коротких остановках, где подкреплялись пирожками, которые услужливые торговки приносили прямо в автобус. В 1645 мы были уже в Бишкеке, и сразу же переехали на железнодорожный вокзал. Время позволяло, и мы, оставив барахло под надзором Ильи, разбрелись по городу. Центральная старая часть Бишкека довольно уютна, много зелени, журчит в арыках вода. Повсюду, практически на каждом перекрестке, продается съестное, местами организованы небольшие оживленные базарчики. Для нас, стосковавшихся по нормальной пище, это обстоятельство было особенно привлекательным. С обменом денег никаких проблем, обменные пункты почти в каждом доме. Только вот курс почему-то варьируется исходя из таких категорий, как старые доллары (до 1988 г. выпуска) и новые доллары (с 1990 г.), а также мелкие рубли (до 10 тыс.) и крупные рубли (свыше 10 тыс.). Местами обмениваются и украинские карбованцы и белорусские “зайчики”, не говоря уж о казахских тенге и узбекских сумах. На нас с Олей была возложена обязанность закупки продуктов на сегодняшний ужин. Здесь невероятно (по российским меркам) низкие цены на овощи, фрукты и бахчевые. Мы купили арбуз (1 сом/кг), дыню (3,5 сом/кг), помидоры (1,5 сом/кг), кроме того какие-то консервы, сырки, хлеб и т.п. и отнесли все это на вокзал. Илья ушел питаться в город, а мы вдвоем остались на охране рюкзаков. Тут появился некий нетрезвый киргиз и стал требовать денег якобы для тех, кто еще “мучается на зоне”, а сам он, надо полагать, с этой зоны недавно вышел. Я популярно объяснил ему, что денег при себе не имею, вся казна у руководителя, пусть, мол, подойдет, когда появится руководитель (а заодно и все ребята), а там посмотрим (пусть попробует тогда требовать чего-либо). Он удалился, посчитав, что деньги я ему пообещал. Вернулся Илья, принес курт, который он полюбил еще в поезде по дороге из Москвы в Бишкек. А мы с Олей снова пошли в город, кушали очень вкусное мороженное (не уступающее московскому), а заодно выяснили у местных жителей расположение книжных магазинов и рынков, чтобы завтра рационально спланировать маршрут по городу и уложиться до отправления поезда. К моему удивлению оказалось, что центральный рынок вблизи ж/д вокзала несколько лет назад ликвидирован и теперь основным рынком является Ошский до которого нужно ехать на автобусе (хотя можно дойти пешком, но долго).

В девятом часу вся группа собралась на вокзале. Все довольные, слегка подкормившиеся. Стали обмениваться информацией, особенное внимание уделялось местам, где можно дешево и вкусно поесть. Но вновь перед нами возник непрошеный гость, заявил, что ему обещалась некоторая сумма и он бы желал ее получить. Мы старались разговаривать с ним вежливо, или вообще не обращать внимания дабы неосторожными словами не вызвать приступа ярости с непредсказуемыми последствиями. Однако, получив отказ на свои притязания, он все не уходил до тех пор, пока его не увели двое милиционеров. Теперь можно было и поужинать спокойно.

Ночь нам предстояло коротать в неудобных жестких вокзальных креслах. Рано утром мы намеревались планомерно прочесать город, начав с рынка и окончив центральной частью с книжными магазинами и съестными прилавками. У нас были кое-какие газеты, кроссворды для приятного времяпровождения, кроме того у привокзальной площади круглосуточно продавали дешевую самсу, так что можно было время от времени подкрепляться.

Ближе к полуночи мы с Олей вышли подышать свежим воздухом на длинную аллею, ведущую от вокзала к центральной улице города. Жара спала, над головой дивное черное небо усыпанное мириадами ярких звезд. Воздух наполнен ароматами цветов, хвои, нагретого камня. Поют цикады. Наслаждаясь окружающей нас тишиной и покоем, мы больше часа просидели на лавочке между двумя кипарисами. Далеко от вокзала отходить не решились.

 

08.08. В шесть утра мы были уже у камеры хранения. Выстояв небольшую очередь, сдали свои рюкзаки и поспешили на рынок. Ошский базар открывается в 7 часов, поэтому нам пришлось немного подождать, прежде чем войти за железную изгородь. Но вокруг рынка на большой территории вовсю идет торговля с машин, в основном сельхозпродуктами. Мы с Олей накинулись на первую попавшуюся снедь: съели по самсе. Утолив голод, стали более разборчивыми: купили маленькую, очень вкусную дыньку и съели ее на двоих.

Тут распахнулись ворота рынка, и мы оказались посреди изобилия всевозможных фруктов, овощей, гор арбузов и дынь, ароматной выпечки и пряностей. Наше внимание привлекли огромные яркие персики, которые привели в восторг даже выросшую в Молдавии Олю. И хоть персики стоили 24 сом/кг, мы купили один килограмм и стали обладателями четырех крупных плодов и одного маленького. Они оказались поразительно вкусными и сочными, мы подобных в жизни не ели. Продается много разновидностей кураги, мягкой и вкусной. Косточки от абрикосов при изготовлении кураги не выбрасываются, а запекаются в золе, получается нечто среднее между миндалем и фисташками по вкусу. Мы купили и того и другого и поедали, бродя по базару с разбегающимися глазами. Вот угол где продают курт. “Курт! Курт!” — воркуют тетки, привлекая покупателей к своему товару. Шарики курта насыпаны в большие мешки.

  — Сколько стоит? - подхожу я к ним.

  — Пять штук на сом.

  — А у вас?

  — Пять на сом.

  — Сероватый какой-то... А ваш?

  — Шесть на сом.

  Этот курт покупаем. Дешевле, а качество то же самое, то есть вполне приличное.

Множество пряностей, особенно хороши у китайцев. Странные названия, диковинные ароматы. Киргизы продают в основном молотый перец, очень жгучий. Покупаем его, я люблю острые блюда. В корейском ряду выставлены всевозможные соленья, салаты и прочие закуски, испускающие одуряющий аромат. Кое-что пробуем, брови от восхищения заползают на лоб. Но не покупаем, дорого. Продаются сушенные лекарственные растения, в основном собранные в здешнем регионе. Лешка покупает золотой корень, он маловато набрал его в походе.

По рынку мы ходили тремя маленькими группами, встречаясь время от времени и обмениваясь впечатлениями от увиденного и от попробованного. Ребята говорят, что существует подпольное кафе, где можно вкусно и недорого поесть, указывают направление. Идем туда с Олей, видим нескольких людей, вкушающих из пиал, рядом два человека с баками.

  — У вас можно перекусить?

  — Да, пожалуйста, что будете?

  Выбираем рагу с мясом, порция стоит четыре сома, вполне приемлемо. Блюдо острое, запиваем чаем.

Возвращаемся в город пешком, животы переполнены, идем медленно. Нам еще необходимо купить кое-какие продукты в поезд. По пути пытаемся отыскать книжные магазины. Таковых не оказывается, все переоборудованы подо что-то другое. Вся торговля книгами происходит на улице с лотков. Видимо, занимать торговые площади в помещении не выгодно.

Лешка велел собираться на вокзале за 2 часа до отправления поезда, чтобы спокойно можно было забрать вещи из камеры хранения и без беготни сесть в вагон. Я ориентировался по своим электронным часам, которые еще в походе иногда отключались, но тогда я отнес это на счет низкой температуры в высокогорье. Мы не успевали на вокзал к указанному времени, но опаздывали, должно быть, совсем незначительно, на каких-нибудь 10-15 минут. На вокзале нас встретил крайне сердитый Лешка:

  — Вы где ходите? Я во сколько сказал прийти?

  — Но мы ведь совсем чуть-чуть опоздали, продукты покупали...

  — Ничего себе чуть-чуть! Мало ли что может случиться. Я же не зря назначил время. Вот и случилось!..
 
“Что он так кипятится?” — подумал я и перевел взгляд на часы на стене вокзала. Батюшки! Да поезд отходит минут через пятнадцать! Подвели мои электронные, даже на жаре. Видимо, батарейка села.

А случилось вот что. Ребята возвращались с рынка на автобусе и там у Макса Ч. жулики вытащили паспорт, в котором был билет на поезд. Пришлось обращаться к вокзальной милиции, которая, надо сказать, отнеслась к нам с пониманием. Милиционер прошел к проводнику нашего вагона и замолвил за Макса слово. Разумеется, наше длительное отсутствие и инцидент с билетом привел Лешку в крайне возбужденное состояние, не удивительно. Макс безмятежно улыбался.

В поезд мы сели в полном составе, но Максу было предложено либо уплатить за проезд, либо ехать без спального места. Мы выбрали второй вариант. Главное — едем!

Скоро начались всякие досмотры, проверки... Таможенная инспекция, пограничники, транспортная милиция. Особенно транспортная милиция. Это у них способ зарабатывания денег. Милиционер попросил вытащить рюкзаки и показать их содержимое. Два рюкзака пришлось наполовину разобрать. Блюстителю закона не понравилось, что на какой-то его вопрос Макс Н. не достаточно радостно ответил, и он решил “докопаться” до Макса: “Твой рюкзак я сам разберу!” — заявил он. Началось извлечение грязного барахла из рюкзака Макса. Ботинки, одежда, “железо”... Каждый сверток разворачивался и внимательно изучался. Круглая металлическая коробка. “Что там?” — “Примус!” Открыл. Хорошо, примус без топлива оказался. “А это что?” — уставился он на маленькую пластмассовую коробочку. “Запчасти к примусу”. Не поверил, открыл, ознакомился с резиновыми прокладками. “А в этом мешке что? Что за трава?” — “Мята, чай с ней пьем”. Принюхался. “А вот сейчас заберу эту траву на экспертизу и тебя тоже с поезда ссажу...” Второй милиционер в конце концов не выдержал глупого поведения своего напарника: “Да мята это, не чувствуешь что ли? Пошли, пошли...”

По поезду шныряют валютчики, меняют сомы, тенге, рубли, доллары. Да и при покупках на мелких станциях можно расплачиваться почти любой валютой.

 

09.08. К утру въехали в Приаралье. Поезд наполнился гомонливыми тетками. “Рыба! Рыба!” — орали они, распахивая двери купе и потрясая связками великолепной вяленной рыбы. Хорошенько поторговавшись, можно было купить трех средних подлещиков за 10 тыс. рублей. В Москве один такой стоит не меньше. Закупленная рыба частично была немедленно употреблена в пищу, после чего потребовалось большое количество чая, рыба очень соленная.

Обед состоял из салата, брынзы и хлеба. Это общественные продукты, но на станции каждый кормится по своему вкусу и кошельку. Еды предлагается изобилие. Деньги есть. На каждой станции что-то покупаем, поедаем. Время летит незаметно.

 

10.08. В 930 прибыли в Оренбург. Азия осталась позади. Россия встречает нас облачной прохладной погодой, что после многодневной азиатской жары даже приятно. Тут уже проверяет российская, родная милиция. Просто заглядывают в купе, видят, что туристы едут и уходят, не задавая лишних вопросов.

В Самаре стоянка 34 минуты. Можно совершить сравнительно длительную прогулку. Вдвоем с Олей выходим на привокзальную площадь. Тут киоск, в котором продают шоколад самарской кондитерской фабрики “Россия”. Шоколад замечательный, даже на экспорт идет. Съедаем плитку “Кофе с молоком”. Рядом продается мороженое, но далеко не такое вкусное, как в Бишкеке.

Среди пассажиров ползут слухи о милицейском досмотре в районе Пензы, при въезде в “кольцо вокруг Москвы”. Говорят, будет шмон. Но нам то что, лишь бы безбилетника Макса не замели. Ему и так приходится стараться не попадаться на глаза всевозможным проверяющим.

Милиция в вагоне появилась после Сызрани, но без эксцессов, отношение к нам вполне благожелательное. Обычный рейд транспортной милиции.

 

11.08. Пензу проезжали ночью, ожидаемого шмона не было. Питаемся практически автономно, кто что пожелает. Из общественных продуктов остались лишь бульонные кубики и последняя буханка хлеба.

После похода обычно проводится так называемый обжорник, целью которого служит много и вкусно поесть после скудной походной пищи. Мы строим грандиозные планы на это мероприятие, выдумываем блюда, распределяем, кто что будет покупать. А состояться это должно завтра у Лешки на квартире.

Ряжск. Рязань. Все ближе Москва. Миновав Оку, стали собирать рюкзаки. В Москву прибыли в начале четвертого. Среди встречающих лиц находились родители Макса Часовикова, Лешки, а также сестра последнего и его любимая собака Джана. Наш начальник был несказанно рад обнять свою ненаглядную собаку.

Вот и кончилось наше совместное пребывание, длившееся почти месяц. Теперь мы расходимся в разные стороны. Но за этот месяц мы настолько сроднились друг с другом, что надолго расставаться уже не можем. Следующая встреча завтра, на обжорнике.
 

С автором можно связаться:

obolsky@mail.ru obolsky@chat.ru



Hosted by uCoz