Горный поход второй категории сложности

Принимали участие:
Паз Михаил                                                          руководитель
Обольский Олег  НИИ Питания РАМН        доктор
Орлов Михаил                                                    финансист
Ребриков Дмитрий                                            снаряженец
Батурин Сергей                                                  реммастер
Паша Светлана                                                   фотограф
 

25.04. ... Семейные обстоятельства не позволяли мне пойти как обычно летом в большой и сложный поход и чтобы не терять “просто так” год, я воспользовался возможностью поучаствовать в майском походе на Кавказ предположительной длительностью 11 дней и по сложности около 2 к. сл. Поход организовывали Миша Мещеряков и Миша Паз; маршрут продумывал Мещеряков, в качестве руководителя выступал Паз. Маршрут включал в себя прохождение двух перевалов 1А, 1 перевал 1Б и, если повезет, восхождение на Эльбрус, по крайней мере на его седловину.

В процессе подготовки к путешествию Мещеряков утратил интерес к задуманному предприятию и выбыл из состава предполагаемых участников. Из начальников остался один Паз. Кое-кто из ребят также отказался идти, в итоге участников получилось шестеро:
1. Паз Михаил Владимирович,   руководитель;
2. Орлов Михаил Викторович,   финансист;
3. Обольский Олег Львович,   доктор;
4. Ребриков Дмитрий Сергеевич,   снаряженец;
5. Батурин Сергей Александрович,   ремонтник;
6. Паша Светлана Кирилловна,   завхоз.
Пятеро участников отъезжали до Минеральных Вод на поезде № 27 Москва-Кисловодск; Света собиралась прилететь в Минводы 27 апреля, как раз мы к этому времени туда приедем.

Собирались у “баобаба” — большой колонны, подпирающей свод нижнего вестибюля ст. метро “Курская”. Сбор был назначен на 23⁰⁰, но как я не спешил, сумел попасть к “баобабу” лишь в половине двенадцатого ночи. И я оказался не последним прибывшим.

Моей общественной нагрузкой в походе была роль медика и я сформировал приличный набор медикаментов, так называемую “аптеку”, весом около полутора килограммов. Кроме того Орлов на вокзале вручил мне коробку со шприцами и ампулами для экстренной медицинской помощи. Но этим он не ограничился: “Вот у меня тут есть некая аптека...” — развернул Миша увесистый сверток, — “Но это я возьму в личный вес, " — поспешил он меня успокоить. “Вот, держи!” — он протянул мне аэрозоль “Panthenol”. Но “Panthenol” был у меня в “аптеке”, поэтому орловский флакон отдали мишиной жене Ире. “Вот это нужно?” — в руках у Миши появилась бутылочка с мазью для защиты от солнечных ожогов. Но подобная мазь также присутствовала у меня и мишин вариант последовал за “Panthenol’ом” в сумочку Иры. “И долго так будет продолжаться?” — поинтересовалась Ира, прикинув на руке сумку. “А у меня тоже есть аптека!” — не преминул похвастаться Миша Паз. — “Но она ничего не весит!” Да-а, похоже, с медицинской стороны наша группа оснащена с избытком.

Времени до поезда еще много, стоим, разговариваем, думаем, не забыли ли чего. Подошел проводить нас Миша Мещеряков. Мимо проходит к поездам множество туристов: праздники все же наступают, многие подобно нам уезжают в поход. Вдруг слышу: “Олег, привет!” Передо мной, облаченная в яркий анорак, Наташа Мастерова, которая ходила со мной в 1992 г. в пешую “тройку” по Джунгарскому Алатау. Она давно уже переметнулась к альпинистам и теперь уезжает с ними в Крым, на скалы.

За полчаса до отправления поезда выходим на перрон. Путь нам преграждает охранник:

— Сколько весит ваш багаж? — и тычет во внушительных размеров рюкзаки.

— В пределах допустимой нормы, — отвечает Орлов.

— Да легкие они, — добавляю я и подпрыгиваю с рюкзаком на плечах. — Разве смог бы я с весом более 36 кг прыгать?

— Откуда мне знать? Может, ты и со ста килограммами прыгаешь? — не сдается охранник. — Давайте-ка, пойдите взвесьте.

На весы взгромоздили сразу все пять рюкзаков. Весы зашкалили. “Да вы что, у меня и гирь то таких нет!” — возопил весовщик. — Снимайте-ка один рюкзак!” Рюкзак сняли. Потом еще один. Три оставшихся рюкзака потянули на 100 кг, то есть в среднем по 33 кг каждый. Два оставшихся также вписались в допустимые для бесплатного провоза параметры. “Вес в пределах нормы!” — констатировал весовщик. — “Оплачивайте взвешивание.” Миша Паз уплатил в окошко 9 тыс. руб. и мы двинулись к поезду. А навстречу нам уже шла очередная группа туристов, отправленная бдительной охраной на контрольное (платное!) взвешивание. Что ж, каждый зарабатывает как умеет.

Мы едем в плацкартном вагоне. Четверо в одном отсеке и Дима где-то через отсек. В поезде довольно душно, освежаемся кефиром, который продает работник вагона-ресторана.

26.04. Утром отсыпаемся, торопиться некуда. Встаем лишь около десяти. С собой у нас невероятное количество продуктов. Ехать-то каких-нибудь полтора суток, а едой заботливые родственники снабдили нас дня на три. Прийдется хорошенько питаться перед путешествием, набираться силенок для предполагаемого восхождения на Эльбрус.

Завтракаем, а потом начинаем обычную в поезде процедуру: перевешивание всего снаряжения и экспедиционного провианта. Начинаем со снаряжения. Вес его составляет 26 кг. Этот вес делится на пятерых ребят, Света общественное снаряжение не понесет (Вот почему не выгодно брать в поход женщин! Хотя без них опять же как-то скучно...). С продуктами сложнее. Их получается 60 кг, т.е. более 900 г на человека в день. Это непозволительно много. Удаляем из раскладки 600 г вермишели, сгущенку, тушенку, часть конфет — в общей сложности килограмма на три. Не много, но все же каждый понесет на полкилограмма меньше.

Пока мы возились со своим барахлом, прошел таможенный досмотр — на станции Казачья Лопань, сразу за Белгородом. Таможенник лишь посмотрел паспорта, заглянул под нижние полки и вежливо попрощался. Следом за ним — транспортная милиция. Эти ограничились проверкой паспортов.

Роль завхоза исполняю я. Видимо, навсегда. Вначале Миша Паз эту обязанность хотел возложить на Свету, а я как бы только должен переписать и распределить продукты. Но потом, глядя как я управляюсь с окончательным формированием раскладки, он сказал: “А здорово у тебя получается. Вот тебе, наверное, и быть завхозом, а Светке что-нибудь другое поручим, будет, например, фотографом.” Ну да ладно, раскладка всего на 11 дней, продуктов в избытке, не оголодаем.

Распихав снаряжение и продукты по рюкзакам, устроили обед. Есть-то особенно и не хотелось, больше пить, но нужно было уничтожать продукты, жалко их просто так выбрасывать (изысканные сыры, деликатесный паштет, копченый цыпленок, вяленое мясо и т.п.).

За ужином решили во что бы то ни стало доесть все скоропортящиеся продукты, в первую очередь паштет, яйца, вареную курицу (была еще таковая наряду с копченой). Стол очередной раз завалили продуктами, но паштет не нашли. Пакеты с продуктами лежали на верхних полках, но паштета ни в одном из них не оказалось.

— Где же паштет? — В который раз вопросил Миша Паз.

— Был в большом белом пакете, — ответил Дима.

— Большой белый паке-ет! — окликнул Миша, обозревая верхние полки. Пакет ни единым звуком не выдал своего присутствия.

— Ну да ладно, — махнул рукой Миша, — завтра по запаху найдем.

Но меня такой вариант не устраивал. Я не поленился еще раз перерыть все на верхних полках и обнаружил пресловутый паштет, расплющенный орловским рюкзаком. Пока никто не увидел, я постарался придать паштету исходную цилиндрическую форму и присовокупил его к трапезе на столе.

В вагоне жарко, время от времени покупаем и потребляем пиво, лимонад, минералку. Да и на улице тепло, почти как летом.

Спать ложимся заполночь. Пожилой небритый работник вагона-ресторана угрюмо катит по проходу лоток с пивом и кефиром. Из-под голубой форменной рубашки выбивается поношенная тельняшка.

27.04. Я проснулся в семь утра. Остальные еще были погружены в сон и продрали глаза часам к девяти.

Нехотя позавтракали. Нужно заметить, что сегодня православная Пасха, у нас на этот случай были заготовлены крашеные яйца и кулич. Поздравив друг друга, мы употребили упомянутые продукты, оставив кусок кулича Свете.

В Минводах были в начале первого. Небо хмурится, иногда накрапывает мелкий дождичек, но довольно тепло. Зеленая травка, на деревьях листья, цветут тюльпаны. На вокзале немноголюдно. Подходим к кассе, интересуемся билетами на Москву на девятое мая. С билетами проблем нет, до Москвы идут восемь поездов. Кассир говорит, что можно купить билеты прямо перед отъездом.

На городском автобусе № 11 доехали до аэропорта. Проезд стоит 1000 руб. с человека и столько же за рюкзак. Народа в аэропорту практически нет, стоит у входа в зал ожидания наряд милиции, да бродят туда-сюда владельцы автотранспорта в ожидании клиентов. Мы разместились на скамеечке перед автостоянкой и оба Миши сразу же отправились на разведку на счет машины до Хурзука. Свету нам ждать еще часа два, времени много.

Возле нас оказались две довольно грязные бродячие собаки. Сердобольный Дима бросил одной из них кусок сыра. Собака опасливо взяла в пасть сыр, но тут же брезгливо выплюнула и попятилась. Дима пнул сыр другой собаке. Та лизнула, попробовала, бросила, постояла-подумала, но в конце концов с явно выраженным отвращением съела сыр.

А тут появились алчные извозчики:

— Куда едем?

— В Хурзук!

— Хурзук? А где это?

— Где-то за Карачаевском.

— Хурзук? Не знаем... — Они посовещались между собой. — А карта у вас есть? Кто-нибудь из вас там раньше был? Дорогу знаете?

Дороги мы толком не знали. Водители предложили следующий вариант. До Карачаевска дорога известна, нас на двух легковых машинах довозят до него за установленную плату. Дальше дорогу показываем мы, оплата по счетчику, 3000 руб. за 1 км пути. Это было слишком дорого, и Миши пошли на автовокзал узнать, нельзя ли доехать в нужном направлении на рейсовом автобусе, а то и зафрахтовать автобус. Тут один водитель выяснил у своих коллег дорогу на Хурзук, о чем он радостно сообщил нам. До Хурзука 280 км. Нет, все же это дорого.

Вернулись Миши. Они договорились с водителем “РАФика”, он отвезет нас на место за 1 млн. 200 тыс. руб.

В здание аэровокзала впускают по предъявлению паспорта. Наверное, чеченцев боятся. Нас внутри интересовал в основном туалет. Проходим туда, уплатив по 1000 руб. “Салфетку берите,” — безучастно предлагает туалетная вахтерша. Туалет просторный и чистый. Одна примечательная деталь: смыв воды в унитазах автоматизирован, рычаг соединен тросиком с дверцей кабинки и система срабатывает при покидании клиентом насиженного места.

В 14⁴⁰ объявили прибытие рейса № 1213 из Москвы. Паз помчался к пункту выдачи багажа встречать Свету.

Водитель нашего “РАФика” был осведомлен о местонахождении Хурзука не лучше двух предыдущих шоферов. Поэтому вначале мы заехали к нему домой за атласом. В атласе Хурзука не оказалось, но был поселок Учкулан, это в той же стороне. Заправились и в начале пятого тронулись в путь.

Часа за три доехали до Карачаевска, перевалив Передовой хребет. Дорога везде хорошая, вот только туман мешал нам любоваться окружающим холмистым пейзажем, да и водителю, по всей вероятности, мешал.

В Карачаевске снова заправились, выяснили дорогу на Хурзук и двинулись дальше. Тем временем начало темнеть. Сумерки все сгущались, а гребни гор вокруг становились выше по мере продвижения. Водитель зажег фары. Вдруг из леса выметнулось что-то большое светлое и запрыгало перед машиной. "Заяц!" — переглянулись мы. Заяц через несколько секунд кинулся к обочине и пропал. Но на этом демонстрация живности не кончилась. На дорогу выскочил и помчался в свете фар дикий кабан. Впрочем, он пропал так же быстро и бесследно, как и заяц.

Было уже довольно темно, когда мы доехали до поселка Худес на правом берегу Кубани. Отсюда вверх вела грунтовая дорога к лесопилке, до которой мы намеревались сегодня добраться. Темно, идет дождь, дорога грязная. Водитель в конце концов заныл: " Не поеду дальше, мне ведь возвращаться еще! Я потом порожняком не проеду по такой грязи. Вы посмотрите, какая дорога! Я здесь машину положу!.." Орлову некоторое время удавалось его уговаривать ехать дальше, но у отворота на лесопилку водитель решительно остановился: "Все, дальше просто не проеду!" Ну да ладно, и так довез почти до места. Хорошо, что темно, видел бы водитель дорогу – и досюда бы не доехали.

Выгружаемся. Непроглядная темень. Идет дождь. По размытой дороге спустились на плоский берег реки Худес и там поставили палатки. Со мной в палатке Сергей и Дима. Палаточка небольшая, да и поставили ее кое-как, так что местечка не много. Но все же разместились. Тент палатки слегка протекает.

28.04. Всю ночь шел дождь. Шел он и утром. Лишь к десяти утра дождь поутих, в тучах появились разрывы, проглянуло солнышко. Стало возможным подсушить слегка подмокшие за ночь спальники и другое барахло.

Дима сварил на завтрак гречневую кашу и добавил туда сухое молоко, намереваясь получить сладкую молочную кашу. Но желаемое блюдо у него почему-то не получилось, к тому же Дима здорово пересолил кашку. Кушали ее с пряностями (благо, Миша Паз предоставил весьма разнообразный их ассортимент), зеленым горошком и консервированной фасолью, а к чаю было сгущенное молоко.

Вышли около двенадцати и минут через двадцать добрались до лесопилки. Здесь в Худес впадает правый приток Чучхур. Поднимаемся вдоль него, т. е. Уходим в левое по ходу ущелье. Опять начинает моросить дождик, вершины окрестных гребней скрыты в тумане. А впереди уже видны заснеженные склоны.

Темп ходьбы у нас на сегодня – 30 минут идем, 10 минут отдыхаем. Примерно через три таких перехода от лагеря нам пришлось переправляться через реку по хлипкому завалу и скользкому бревну. И, как оказалось, напрасно: метров через двести дорога снова уткнулась в реку. Миши пошлепали по воде прямо в обуви, остальные разулись и перебрели босиком.

Тропа ведет по правому берегу. К четырем часам дня дошли до границы леса и остановились передохнуть. Миша Паз убежал вперед на разведку и вернулся с известием, что в пяти минутах ходьбы на тропе пустующий кош. Тем временем Сергей зачем-то форсировал реку. Обратно переходить ему не хотелось (не так уж это просто!), и он пошел параллельно нам по другому берегу. Но на его счастье напротив коша оказался мостик, по нему Сергей и перебрался к нам. В коше мы и перекусили бульоном из "кубиков" с сухариками, колбасой и чаем с косхалвой. Приятно: идет снег, а у нас горячая пища в помещении.

Опять идем по правому берегу. Но вообще-то нам нужно на левый берег, уйти вправо на склон ущелья. Но когда нужно отворачивать? Описание у нас не достаточно четкое. Разглядев тропу на левом берегу, Миша Паз перешел туда. За ним остальные, кроме меня и Димы. А левобережная тропа через несколько сот метров достигла прижима и уходила обратно на правый берег. Миша П., не желая снова лезть в воду, полез на поросшие травой скалы, надеясь обойти прижим выше, но его попытка не увенчалась успехом и ребятам пришлось-таки опять перебродить реку.

В половине восьмого мы уткнулись в прижим на правом берегу. Тропа куда-то пропала, возможно, ушла вверх на скалы. Точно определить тропу уже не всегда можно, так как здесь уже все засыпано снегом. Мы перебрались на левый берег, но и тут прижим не позволял двигаться вдоль реки. Миша Паз и Света взбежали на левый (орографически) склон посмотреть дорогу. Минут через десять Миша вернулся:

–– Отлично! –– закричал он еще издалека. –– Поднимайтесь туда, там живем.

–– А там что? Плато? –– спросил я.

–– Ну да, вроде. Мульдочка. И ручей течет. А Светка пошла дальше, посмотреть дорогу на завтра.

Поднимаемся на заснеженный склон. Навстречу спускается Света:

–– Там дальше кош, Мишка его не видел. Поднимайтесь до выполаживания, потом вправо по снегу по моим следам и увидите кош.

Минут через 5-7 мы были в коше. Хорошо ночевать под крышей, особенно в снегопад! Тут широкие нары для сна, большой стол. Завесили окно полиэтиленовыми накидками (чтобы не дуло), сварили суп, приготовили чай. Благодать! Перекус был под крышей, теперь и ночлег под крышей. Неспешно попиваем ароматный чай с мятой. Одного котелка не хватает, завариваем второй.

У Миши Орлова характерные явления акклиматизации: болит горло, нет аппетита. Он выпил кружку чая и залез в спальник. Чуть позже Миша Паз заварил ему чистотел и Орлов отправился на улицу полоскать горло этой горькой пакостью. Раздалось художественное бульканье.

Где-то вверху, в горах, полыхают зарницы, идет снег.

Ночью меня разбудил какой-то шорох и свет фонаря. Посреди помещения стоял Серега и шарил лучом фонаря вокруг. "В чем дело?" –– подумал я. –– "Мыши, что ли его разбудили? Выискивает их?" Тут он дернул меня за ногу:

–– У тебя есть что-нибудь от простуды?

–– А какие симптомы? –– спросил я.

–– Горло болит, насморк…

Я дал ему три таблетки сульфадиметоксина и таблетку либексина и велел ложиться спать.

29.04. Дежурит Серега. Он, как и положено дежурному, поднялся раньше остальных, в семь утра. Но напрасно думать, что остальные ребята продолжали спать, пока он варил рис: он непрестанно задавал вопросы по примусам, по орловской хитроумной горелке, собственно по готовке. Мы, лежа в спальниках, старались давать исчерпывающие ответы (в конечном итоге все ведь хотели получить приличный завтрак, а не трудноупотребимую дилетантскую стряпню).

Сергей чувствует себя нормально, но тем не менее по таблетке сульфадиметоксина и либексина я ему все-таки выдал.

Туман к утру рассеялся, пробивается солнце. На улице заметно теплее, чем в темной кошаре. Судя по альтиметру, высота в этом месте 1800 м над уровнем моря, а за вчерашний день мы прошли по прямой 11 км: у Орлова с собой GPS-компас* "Магеллан", по которому можно отсекать пройденное расстояние и определять координаты местонахождения.

Позавтракав, выходим и движемся по левому берегу, пытаясь определить тропу под снегом. Идти приходится в темных очках, так как вокруг сплошной снежный покров. Тропа ведет по склону, огибая скальные теснины. Снег на тропе в основном по щиколотку, но порой бывает и неопределенной глубины, по крайней мере, лыжная палка до земли не достает. Идем с попеременной тропежкой, отдыхая каждые 30 мин. Тепло, красиво, тихо. Когда туман разгоняет, впереди виден сплошь белый высокий хребет. Где-то в нем наш перевал Бурунташ, который летом некатегорийный, а в межсезонье, т.е. сейчас, 1А категории сложности.

Обходя очередной уступ, Миша Паз поскользнулся и глубоко рассек себе о камень локоть. Рана длиной сантиметров семь, в одном месте белеет кость. Пришлось останавливаться и оказывать первую помощь пострадавшему. Сперва Миша подержал локоть в снегу, чтобы уменьшить боль и смыть обильно текущую кровь. Я развел в кружке немного марганцовки, Орлов набрал раствор в шприц и несколько раз проспринцевал рану, пока Паз не заорал. "Это, наверное, месть за вчерашний чистотел?" — предположил он. На рану наложили стерильный тампон и туго перебинтовали. Теперь Миша несколько дней не сможет полноценно пользоваться рукой. Сгибать руку не желательно: края раны будут расходиться. Одну мишину лыжную палку сразу сложили и прикрепили ему к рюкзаку.

В начале третьего мы перекусили. Как раз в то время проглядывало солнышко, было тепло и приятно.

Опять наш путь по тропе, засыпанной снегом. Раза два пришлось перейти реку туда-обратно, но это когда тропа совсем пропала. Наконец, в половине шестого вышли из прижимов на более-менее ровное поле. На снегу следы крупного хищного животного. Река здесь течет почти целиком под снегом, да к тому же разливается на несколько рукавов, поэтому идти нужно осторожно: запросто можно угодить ногой в воду.

Смотрим карту. Перевал от этого места километрах в двух с половиной. Но путь туда пока не очевиден, окрестные склоны скрыты в тумане. Во всяком случае, похоже, что по реке к перевалу не пройти, придется влезать на правый борт долины и пытаться добраться до седловины верхами.

Решаем стоять здесь, а пока остальные ставят лагерь и готовят пищу, я и Света полезли на склон просмотреть завтрашний путь и заодно натоптать ступени. Ходили мы более полутора часов, забрались на высоту не менее 3 км (лагерь на высоте 2700-2800 м). Насколько нам удалось увидеть, таким путем можно попасть на перевал, а идя внизу вдоль реки — точно нельзя: скальные прижимы. Правда, не ясно было, ту ли седловину мы считаем перевалом (выше по основной реке, по карте — р. Чемарткол). Известно, что перевал Бурунташ скотогонный, но вряд ли скот можно гонять по такому склону, куда вылезли мы со Светой. Искомый перевал мог также находиться и в верховьях правого истока реки (по карте р. Чучхур), но и там, казалось нам, не пройти из-за прижимов. В итоге к полной ясности мы не пришли. Ну что ж, может, завтра туман разгонит и можно будет точнее сориентироваться.

Когда мы спустились в лагерь, нам подали по кружке горячего чая. На горелке в автоклаве варился борщ. Нас несколько удивило, что снег вокруг лагеря был забрызган красным, словно из пульверизатора (когда мы уходили, такого не было), подобным же образом были окрашены палатки и пуховки ребят. Нам объяснили, что в наше отсутствие прорвал автоклав с борщом.

Небольшой морозец, вода в бутылке замерзла. Идет мелкий снежок. Тем и хорошо на высоте, что с неба падает снег, а не дождь, ничего практически не намокает.

Почти сразу после ужина ложимся спать. Девять часов вечера — а что делать? Холодно, хочется поскорей нырнуть в теплый спальный мешок.

30.04. На завтрак молочная каша из крупы "Геркулес". Миша Орлов в половине седьмого вылез ее готовить, а потом, когда она сварилась, поднял нас. Каша получилась замечательная, все ели и нахваливали.

Облака быстро разлетелись, проглянуло солнце, потеплело. Теперь стало видно все вокруг. Мы снова задумались, куда же держать дальнейший путь. Туда ли, где мы лазили вчера со Светой, или придерживаться правого истока — в его верховьях виднелась какая-то седловина. Снова и снова тщательно ориентировали карту по компасу и пытались соотнести с ней окружающий ландшафт. В итоге порешили подниматься на отрог меж двумя истоками, а потом двигаться левее, над правым истоком.

Вышли в 10⁰⁰. Поднимаемся на заснеженный склон по очереди прокладывая путь. В лицо светит солнце. Небо совсем расчистилось, только за окрестные склоны еще кое-где цепляются облака. Тепло, но иногда порывами дует довольно свежий ветер, тогда становится прохладно. Я не пожалел, что одел двое штанов и водолазку под штормовку.

Сверху мы увидели, что гораздо логичнее идти прямо вдоль русла правого истока. Только небольшие скальные сбросы в нижней части нужно было обойти поверху. Но теперь уж мы высоко забрались, терять высоту неохота, поэтому идем траверсом по направлению к седловине. И все более убеждаемся, что это и есть Бурунташ.

Впереди лавиноопасный кулуар. Нам нужно пересечь его косо вниз, так как идти горизонтальным траверсом становится все менее рационально. Распускаем лавинные ленты. Первой идет Света. Благополучно дошла до камней посреди кулуара, а потом и до правого его борта. По ее следам перешли остальные. За кулуаром остановились передохнуть, а Света прошла немного вперед на разведку. Вернувшись, она сказала, что лучше спуститься еще немного вниз, а потом идти к перевалу траверсом.

Первым теперь пошел я, за мной Миша Орлов. Траверс непростой, осыпь с тонким слоем снега, да вдобавок склон довольно крутой. Идти приходится очень осторожно. Затем опять лавиноопасный кулуар, в который я решил не соваться, а спуститься вертикально до более пологого места. А под ногами-то уже не рыхлый снежок на осыпи, а твердая, едва пробиваемая ногой снежная "доска". Едва я повернулся и пошел вниз, как выше меня, а так же справа по "доске" побежали трещины. Я рванулся было обратно к краю кулуара, да не тут-то было: пласты слежавшегося снега уже неслись прямо на меня, поднимая клубы снежной пыли. "Лавина!" — пронеслось в мозгу. Стало страшно. Но мне повезло, что лавина основной своей массой прошла несколько правее по склону. Доставшаяся мне "доска" пятисантиметровой толщины не смогла сбить меня с ног, раскололась и улетела вниз.

Вернулся к камням. Там встревоженный Орлов. "Я, — говорит, — за тебя испугался. Все в порядке?" Я успокоил его что все, мол, нормально. Мише уже как-то доводилось попадать в лавину и даже травму получить, так что я вполне понимаю его переживания. Я махнул остальным ребятам, чтобы спускались по камням и сам потом спустился по их следам.

На безопасном ровном участке дна долины остановились на перекус. 15⁰⁰.

Еще немного вперед — и вот уже видна широкая седловина перевала. Но перед ней цирк, забитый глубоким снегом. Обходим цирк по его правому краю, одновременно набирая высоту перевала (3072 м) и двигаясь по выполаживанию над склоном. На перевал вышли в 17³⁰.

С другой стороны перевала нашим взорам предстал Эльбрус. Мы оказались практически под ним, на моренных валах ледника Уллу-Чиран. Вершину огромной горы венчает густое облако, словно белая пушистая шапка.

Дует ветер. Задерживаться на седловине перевала вовсе не хочется. Спуск с перевала в виде ступенчатых террас. Спускаемся на одну ступень ниже. Здесь ветер чуть потише, можно, в принципе, поставить лагерь. Но еще ниже виднеется ручей. Разумеется, лучше потратить еще 10-15 минут и стоять у воды, не придется топить снег для приготовления пищи. Спускаемся к ручейку и тут на ровной снежной площадке ставим палатки.

Уже прошло два дня с тех пор, как Света приняла у меня обязанности завхоза, однако по поводу продуктов все обращаются ко мне. Все же я лично перевешивал в поезде весь провиант, распределял по участникам и хорошо представляю, чего и сколько у нас имеется и что, когда и в каком количестве нужно есть. На ужин сегодня у нас грибной суп. Дежурю я.

Я не очень хорошо умею обращаться с автоклавом, поэтому все время спрашиваю у ребят, как им пользоваться. Тем не менее, я согрел воду, засыпал суповой концентрат и вермишель и вновь поставил "клаву" на огонь. Через минуту-другую снял агрегат с горелки и отдал ребятам в палатку. Суп должен постоять под давлением несколько минут, дойти о готовности. Итак, вроде бы прошло положенное время ожидания, и я слышу, как Миша Орлов внутри палатки стал осторожно отвинчивать крышку. Тут раздался резкий кроткий звук, с которым обычно под сильным давлением вырывается вода из шланга. "Да-а, это был ошибкой открывать клав в палатке…" — раздался изнутри спокойный голос Орлова. Весь внутренний шатер, не исключая спальники и прочее имущество, был обильно забрызган желтой жижей. Но кое-что на ужин все-таки осталось.

Облака над Эльбрусом периодически расступаются, показывая нам различные участки горы. Особенно красиво смотрелся Эльбрус в розовых лучах предзакатного солнца.

Спать ложимся в начале десятого. Палатку то и дело дергают порывы ветра. Ботинки прячем в спальники, иначе к утру могут заледенеть.

01.05. Праздничное первомайское утро встречает меня, вылезшего дежурить, ясным небом. К лагерю подбирается солнце, выходя из-за склона.

На завтрак вермишель с сыром. Я поставил на горелку автоклав с водой. Через несколько минут, решив посмотреть, закипела ли вода, я подергал клапан — пар не пошел. "Не закипела!" —решил я и стал отворачивать крышку. Из-под крышки во все стороны хлынул крутой кипяток, окатив мои ноги. Хорошо что на улице зимний холод, а то быть бы мне обожженному. Верхние штаны совсем промокли. Ругаясь, я засыпал вермишель, зажал крышку и вновь водрузил клав на горелку. Доведя воду до кипения, я поставил клав на камни и минут через десять. Когда по моему расчету вермишель должна быть готова, разбудил ребят и снял крышку. Вермишель не доварилась — воды маловато. Я плеснул туда кружку воды и опять поставил на огонь. Вода впиталась, и вермишель превратилась в эдакий густой клейстер. Я замешал в эту кашу мелко нарезанный сыр и стал раскладывать по мискам. За ложкой тянулись желтые соплеподобные паутинки.

Солнечно, жарко. Весело собираемся и в начале одиннадцатого выходим. Форсируем ручей и поднимаемся на противоположный склон. Там наверху довольно ровное пастбище — плато Ирахит-Сырт, — но теперь оно засыпано снегом. Снег неглубокий, нога уходит по щиколотку. Идти можно довольно быстро. Мы шли несколько часов параллельно левому истоку Малки, р. Кзыл-Су, вначале напрямик, потом наткнулись на старую дорогу и двинулись вдоль нее. По самой дороге идти нельзя: она размыта и превращена в грязную канаву полуметровой глубины, по дну которой течет вода.

В половине третьего начался пологий спуск с верхней ступени плато, а в три мы достигли первого коша. Ниже коша снега уже нет, широкое поле с прошлогодней травой. Мы, было, расположились на травке около коша на перекус, но набежавшие облака приобрели настолько угрожающий вид, что мы поспешили перебраться в помещение.

Почти сразу от коша ведет тропа, которая проходит справа над узким и чрезвычайно живописным каньоном, по дну которого с шумом несет свои воды Кзыл-Су, Чтобы позже низвергнуться великолепным водопадом в долину теплых источников Джилы-су. Поразительной красоты вид открывался нам сверху. Стены каньона — сплошные острые скальные зубья, а вокруг на травянистых террасах и склонах разбросаны каменные глыбы.

Мы увидели внизу скопление маленьких домиков, предназначенных для отдыхающих. Но сейчас еще не сезон, никаких отдыхающих, разумеется, нет. А чуть позже, когда подошли к краю обрыва, прямо под собой увидели и сами источники — ярко-оранжевые ручьи, вытекающие из скалы.

Вниз спускались прямо по крутому травянистому склону. Хотя логичнее было бы идти несколько ближе к водопаду, придерживаясь тропы. Падал пушистый снежок, но ветра не было, снег не мешал идти.

В половине шестого мы были у источников. Их два, один бьет прямо из-под земли, из дна рукотворной ванны, а другой, бурля, вытекает из круглого отверстия в скале и наполняет ванну под скалой. Температура воды в источниках градусов 20-22. Рядом построены домики для переодевания и беседка. Отсюда прекрасно смотрится водопад Султан, ниспадающий двумя параллельными потоками с высоты около 15 м. Под водопадом клубится облако водяной пыли.

Миша Паз и Дима прошли немного по тропе и обнаружили нечто вроде маленькой уютной турбазы, в один из домиков которой мы перетащили свои рюкзаки. Тут будем жить, завтра решено сделать дневку. Наш миниатюрный туркомплекс самый чистый и аккуратный из нескольких ему подобных и, что важно, ближайший к источникам и водопаду.

Я и Сергей почти сразу отправились купаться. Снаружи прохладно, а в воде довольно тепло, можно блаженно развалиться, расслабиться. Вода газированная, слегка пощипывает кожу. Над ванной витает щекочущий ноздри запах. А из каменной дыры выплескиваются все новые порции целебной воды.

Остальные ребята купаться не пошли, решили оставить процедуру на завтра.

Вокруг Эльбруса во многих местах из-под земли вытекает нарзан, кое-где вода теплая, как и в источниках Джилы-су. Значит, идут все же вулканические процессы в недрах горы-великана! Хоть и потухшим вулканом считается Эльбрус, да видно не совсем потух.

На ужин делаем плов с курагой и изюмом. Подход к этому блюду профессиональный: среди нас есть специалисты по приготовлению — Света и Миша Паз. Миша специально прихватил в поход массу всяких пряностей: листья шамбалы, шафран, карри, гарам-масала, жгучий красный перец. А к плову особая смесь из куркумы, зиры и чего-то еще.

В долине довольно прохладно, изо рта идет пар. Но в спальниках на кроватях тепло и уютно.

Ночью вдруг раздался голос Миши Орлова: “Олег, у нас что-то жрут!”. Из-под диминой кровати раздавался подозрительный хруст. Сам Дима безмятежно спал. Луч фонаря выхватил из тьмы пачку сухарей, которую пыталась прогрызть маленькая мышка. Света убрала пачку на стол, а мышке положила маленький кусочек сухарика. К утру сухарик исчез.

02.05. Как обычно, нас встречает солнечное утро. Но так хочется поваляться на кроватке. Валялись до десяти утра.

Первым делом я налегке взбежал по тропе на гребень над правым берегом Малки. Здесь, в том месте, где гребень переходит в плато, уже лежит сплошной снежный покров. С двух сторон от гребня, на склонах, торчат останцы в виде скальных зубьев, благодаря которым это место называют долиной каменных идолов. Эти идолы медленно разрушаются, с них почти непрерывно сыплется гравий. В округе множество подобных останцов. Самый причудливый из них в виде арочных ворот, над которыми высятся три столба, увенчанных каменными шапками. С тропы прекрасно виден Эльбрус, сплошь белый, ослепительно яркий. Словно не позволяет рассматривать себя священная гора, слепит до боли в глазах.

По прогретым солнцем травянистым склонам снуют пищухи. В другую сторону открывается вид на долину Джилы-су. На травянистые борта долины взбегают две автомобильные дороги. Левая ведет в Кисловодск, до него 83 км; правая через перевал Бересун (н/к, 2470) идет в долину р. Исламчат. Ныряет в каньон р. Малка. Там впереди уже нет гор, только голубая даль. Заканчивается Кавказ.

Гулял я около часа. Когда вернулся, по дворику бродил только Серега, да Света в домике готовила завтрак. Остальные ушли купаться в минеральной водичке.

Завтракали в 12⁰⁰ вкусной геркулесовой молочной кашкой. А пили растворимый кофе с растворимым молоком.

После завтрака я, Дима и Сергей совершили экскурсию к водопаду. Точнее, Серега вышел раньше нас, и когда мы с Димой дошли до источников, Сергей уже бултыхался в оранжевой ванне, нежась в струях газировки, бьющих из дна.

К водопаду можно подойти по одной из двух троп, идущих по обеим сторонам его стока. Мы пошли по левой (по ходу). Ближе к водопаду тропа исчезает, приходится прыгать по большим камням, меж которыми бурлит вода. Здесь грохот низвергающейся воды заглушает все другие звуки, переговариваться можно только на очень близком расстоянии. В нижней части водопада клубится водяная пыль. Там еще сохранились остатки снежного моста. Мы выбрались на каменные глыбы посреди стока и любовались потрясающим видом могучего водопада.

Возвращались по второй тропе.

Перекусывали за столиком у крылечка нашего домика: горячий бульончик, сыр, колбаса, щербет. Тепло на солнышке! На цементном фундаменте просушиваются ботинки, стельки, носки. Серега развесил на перилах длинную ленту вымокшей туалетной бумаги.

После еды — полный отдых. Некоторые валялись в домике на кроватях и вели философские разговоры, кто-то ремонтировал что-то, что-то зашивал, а кто-то просто загорал. На источниках кроме нас людей нет, по крайней мере, мы никого не видели. Хотя на земле виднеются свежие отпечатки подкованных копыт, еще вчера мы их заметили. Значит, бывают здесь все-таки люди, даже в такое далеко не теплое время года. Все же есть некая прелесть в посещении курортных мест не в сезон: никто не мешает!

На ужин Миша Паз приготовил грибной супчик, добавив туда приправу из листьев шамбалы. Вкус — отменный. Ужинаем опять же на свежем воздухе. К вечеру похолодало, сидим в пуховках. Смакуем суп, наслаждаемся благами цивилизации в виде домика, скамеечки, столика… Завтра опять вверх, на ледяное плато Джикаугенкез, в холод, снег… Теперь только разве что в Баксанском ущелье где-нибудь в туркомплексе доведется так посидеть.

Темнеет. Пьем чай, едим мед с орехами. Серега сосредоточенно сворачивает свою драгоценную туалетную бумагу.

Ночь ясная, ни единого облачка. Все небо усыпано яркими звездами. Это вселяет надежду, что завтра будет хорошая погода, и мы быстро добежим до пер. Ирикчат. Миша решил устроить завтра подъем пораньше, благо, сам дежурит.

03.05. Миша поднялся в половине шестого. На завтрак у нас картофельное пюре, блюдо, требующее минимальных временных затрат на приготовление, лишь воду вскипятить. Поэтому минут через 15 он крикнул: "Подъем, господа!" Правда, никто к тому времени и не спал уже, ибо спать под рев примусов невозможно.

На улице уже светло. Пока Миша доводит до кондиции пюре, остальные собираются. Быстренько кушаем, убираем за собой мусор и в 7³⁰ выходим.

Подозрительно тепло. Небо затягивается какими-то нехорошими полосами облаков, горы на западе уже исчезают в тумане. Не к добру все это. Света сразу сказала, что погода испортится, еще утром, как только вышла из домика.

Поднимаемся по тропе, идущей по гребню, которую я просмотрел вчера утром. Выходим на пастбище, где лежит снег. Потом еще одна ступень и еще пастбище. Забираемся все выше и выше. Вчера мы по карте определили, что до ледового плато нам нужно набрать метров девятьсот высоты. А погода тем временем действительно стала быстро портиться. Солнце совсем скрылось за пеленой тумана, видимость упала, пошел снег, вначале слабый, но потом повалил весьма прилично. Снежный наст довольно крепок, тепло, хорошо идти, да вот только не видно уже ничего вокруг, ориентиров никаких нет. Можно лишь определить азимут на пер. Ирикчат, пользуясь полукилометровой картой и GPS-компасом. Нам идти нужно строго на юг, но как тут выдерживать азимут, если направление определяет рельеф?

Поднимаемся с верхнего пастбища на левый (по ходу) моренный вал. Вал высокий и осыпной, к тому же камнеопасен. Подъем довольно утомителен. Оказываемся на гребешке, за которым обнаруживается удобная для стоянки снежная мульда. По гребню идет тропа. Я и Дима влезли на гребень раньше других, и пока они поднимались, успели пройти по тропе и убедились, что ей можно воспользоваться.

Сергей сегодня идет хуже обычного, отстает. Миша Паз приказал мне его разгрузить. Ты, говорит, все время убегаешь вперед. Здоровья много, что ли? Так надо брать побольше груза, чтобы прыти поубавилось. Но Серега добровольно разгружаться отказался. Пришлось Мише собственноручно вскрыть его рюкзак, вынуть оттуда какой-то тяжелый сверток и бутылку с концентратом картофельного пюре и сунуть все это мне.

Пока решили продолжать движение, все же тропа есть. Миша руководит походом первый раз, поэтому, принимая какое-либо решение, прислушивается к мнению Светы, Орлова, моему. Света сейчас советует идти, говорит, такая погода может продлиться несколько дней.

Прошли по тропе до конца гребня. Впереди понижение, а за ним высится нечто вроде еще одного моренного вала, толком и не разобрать в тумане. Тропа, похоже, поворачивает влево, к этому моренному валу, но это уже почти восточное направление. Хотя, в принципе, тоже годится, на плато все равно попадем. Света опять за то, чтобы идти. То есть, она говорит, что если бы она вела группу, то пошла бы дальше, но она вовсе не советовала Мише принимать ее мнение как руководство к действию. Я же был за то, чтобы переждать непогоду.

Мы вышли на ровное место слева от тропы и там поставили палатки. Перекусили на улице, потом залезли внутрь.

Вариантов дальнейших действий у нас два. По крайней мере, два дня мы смело можем затратить на отсидку, а если погода за это время не улучшится, попробовать выйти на плато и спуститься в Баксан через другой перевал, не Ирикчат (он может быть лавиноопасен после такого снегопада). Второй вариант, на самый крайний случай — возвращаться обратно к источникам, выходить на дорогу в Кисловодск и пробовать поймать машину. Первый вариант хорош тем, что в Баксанском ущелье круглогодично живут люди, и существует более-менее регулярное автобусное сообщение с Нальчиком и Минводами (по крайней мере, мы очень на это надеялись). Во втором же случае неизвестно, как высоко по дороге поднимаются машины в это время года. Во всяком случае, завтра дежурный поднимается в три утра, готовит завтрак и кормит личный состав, а потом, смотря по обстоятельствам, выходим на плато, либо продолжаем отсидку.

Дежурят Света и Миша Паз. Хотя не понятно почему, ведь они только что дежурили на дневке. Готовят на улице, под идущим снегом. Еду приносят в палатку — это очень мило с их стороны.

Ложимся спать еще до девяти вечера. Если завтра ранний подъем, имеет смысл выспаться.

04.05. На завтрак нас разбудили не в три, а в шесть, и то только потому, что погода ничуть не изменилась, все так же валил снег и небо было пасмурным, а видимость стала еще хуже, чем вчера: не более 200 м. Выпавший снег легкий, воздушный, разлетается из-под ботинка, словно тополиный пух.

После завтрака, недолго колебавшись, Миша Паз решил все же собираться и идти по тропе, выйти хотя бы на плато. В палатке у Миши есть Библия, и даже в двух экземплярах, и якобы посредством этих книг они со Светой пришли к выводу, что стоит попробовать выйти сегодня, а не сидеть до завтра. Хотя я бы, честно говоря, просидел еще один день.

Как ни странно, пока мы собирались, видимость значительно улучшилась, снег поутих, а чуть позже в облаках появились разрывы, и стало проглядывать солнце. Мы повеселели. Даже перспектива идти по глубокому рыхлому снегу не могла омрачить нашего приподнятого настроения.

В восьмом часу вышли с места стоянки. К этому времени погода совсем разгулялась, стало солнечно и жарко. Мы спустились с площадки, где стояли лагерем, и поднялись на моренный вал. Отсюда уже было видно плато Джикаугенкез и ограничивающий его западную оконечность зубчатый скальный гребень. Жарко. Раздеваемся. Для этого приходится снимать страховочные системы, которые одели еще перед выходом.

Спускаемся на моренное поле перед плато. Кто не разделся ранее, раздевается теперь. С этого места хорошо видно все плато, пик Калицкого — ориентир — посредине и наш перевал Ирикчат по другую сторону плато.

Показали нам перевал, и будет: облака быстренько сомкнулись, и стал налетать туман. Только и успели заметить азимут – 180° , строго на юг.

Организовали связки-тройки: Миша П.—Миша О.—Сергей и я—Света—Дима. На головах каски, все как положено, все "по полной программе", как выразился Миша Паз. Вначале идем по заснеженному моренному гребешку. Я первый, за мной моя связка. Следом идет вторая связка, в которой первым шествует Паз с компасом в руках и он то и дело мне покрикивает: "Правее! Левее!", координирует, так сказать, линию движения.

Наст не держит, проваливается под ногой, да еще на нем лежит двадцатисантиметровый слой свежего снега. В результате идем по колено в снегу. Видимость нулевая. В таких условиях я протропил с километр или чуть больше, потом меня сменил Миша Паз. Так и шли, периодически меняя направляющих: я, Миша П., Дима, Серега, т.е. первые и последние в связках. Примерно через каждые 30 мин. делали десятиминутный привал. Миша Орлов по своему навигационному прибору определял пройденное расстояние, высоту над уровнем моря, оставшееся расстояние до перевала. По его расчетам средняя скорость нашего движения составляет чуть меньше километра в час.

Основным визуальным ориентиром нам служит пик Калицкого — острая скальная пирамида почти посередине плато. Фрагменты ее иногда смутно просматриваются во время редких и коротких просветов в тумане.

Только в четвертом часу вечера мы, наконец, подошли под Ачкерьякольский лавовый поток, в котором расположен пер. Ирикчат. Во всяком случае, так мы решили, обнаружив ощутимый подъем рельефа, т.к. видимости никакой. Нельзя уверенно сказать, насколько точно мы оказались под перевалом, но в любом случае далее идти в таких условиях было нельзя. Останавливаемся, топчем площадки для палаток. Вдруг откуда ни возьмись появляются две ласточки и ну кружить над нами и чирикать! Пролетают совсем близко, пикируют чуть ли не на голову. Прямо как знак какой-то свыше. Но какой? Может, в опасном месте стоять собираемся? Не сойдет ли на нас ночью лавина со склона? Миша Паз прошел немного вперед и заявил, что склон перед нами пологий и не лавиноопасный. Ставим палатки. Ласточки покружили еще немного и исчезли в тумане. А ведь прилетели они скорее всего из-за перевала! С той стороны южный склон, снега меньше, а в нескольких километрах от перевала начинается лес.

В один из просветов в тумане Света разглядела каких-то людей, идущих, похоже, по нашим следам. До нас эти люди так и не дошли, видно, раньше остановились переждать ненастье.

Снег идет в виде крупы и довольно слабый. Это хорошо, палатка не будет намокать. Высота здесь около трех с половиной километров и заметно холоднее, чем на предыдущей стоянке.

Дежурят Света и Миша Орлов. Почему опять Света? Бедная Света, третий день подряд дежурит. Ужин опять подается в палатку. Борщ с чесноком.

В половине восьмого мы поужинали, но спать еще не хочется. Однако, я слышу, что в соседней палатке дежурные устанавливают будильник на полпятого.

Выходя перед сном из палатки, я опять увидел людей примерно в полукилометре от нас и различил их голоса. Я заметил три фигуры, но вот палатки не увидел. То ли она светлая. То ли люди построили иглу.

Наступает информационный голод. Вчера в нашей палатке читали по очереди Медицинский справочник туриста, сегодня я дал Диме какой-то журнал, который тащу еще с поезда, и Дима от него оторваться не может: лежит в спальнике в шапке и перчатках, приладил на плече фонарь и при его свете читает.

Под потолком висят три пары темных очков.

05.05. Подъем был произведен без двадцати пять. Небо ясное, лишь где-то внизу пелена облаков, а также еще несколько их крутится над окрестными хребтами. Перевал прямо перед нами, мы вчера очень точно вышли.

Сразу же стали собираться. Ночью был мороз, палатка обледенела, замерзшие бахилы никак не хотели налезать на ботинки. Пока мы возились, как попало уминая в рюкзаки барахло (быстрее бы перевал проскочить, пока солнце не вышло!), Света и Миша Орлов приготовили чай и картофельное пюре. Ели стоя.

Сразу одеваем страховочные системы, веревки пока остаются в рюкзаках, свяжемся, если понадобится, позже. В начале седьмого пошли на подьем. Со стороны Эльбруса дует леденящий ветер, метет поземка. Снег рыхлый и глубокий, тропим по очереди, часто меняясь. Со склона видим ту группу, что ночевала на плато. Их 8 человек, идут не по нашим следам, а тропят самостоятельно, целясь в самую нижнюю часть седловины. Мы же собираемся выйти на правую часть седловины: склон лавиноопасен и траверсировать его влево лучше не пробовать, безопаснее пройти потом по верху к месту спуска.

На перевале оказываемся в 7⁴⁰. Переходим в нижнюю часть седловины. Тура нигде не видно. По другую сторону перевала перед нами открывается узкое длинное ущелье, сплошь засыпанное снегом. Я-то надеялся, что с этой стороны снега будет не много, все-таки склон южной экспозиции, но я жестоко ошибся, нам еще долго предстояло идти в глубоком снегу.

Спуск с седловины проходит левее, почти под левым снежным склоном. Справа ледяной язык Ирикчат, а прямо под седловиной — разлом во льду. Спускаемся на дно долины, стараясь не подрезать лавиноопасный склон, и идем, проваливаясь по колено в снег немерянной глубины. Вскоре натыкаемся на чьи-то следы и идем дальше по ним. Тут уже безопасно, снимаем каски и обвязки. На склоне слева по ходу множество лавинных выносов.

Через некоторое время наст совсем перестал держать и с каждым шагом нога уходила в снег целиком. Идти становилось все труднее. Но тут очень кстати нам попались более старые следы, они уже смерзлись и по ним можно было достаточно уверенно ступать. Кроме того эти старые следы очень грамотно обходили рельеф долины, поднимаясь над скальной щелью и огибая участки глубокого снега.

В половине первого мы достигли слияния истоков р. Ирик (мы двигались вдоль левого истока). Здесь уже зона пастбищ. Сплошной снег здесь заканчивается, дальше простираются почти бесснежные в это время года альпийские луга.

На сухой и теплой травянистой площадке перед крутым спуском в долину р. Ирик мы расположились на перекус. Можно было раздеться, разуться, позагорать, снять, наконец, надоевшие темные очки. Рюкзаки были почти целиком разобраны и спальные мешки, пуховки, палатки и прочее барахло цветными пятнами оживили жухлую травку.

Сидели минут сорок, пока с гор не подул холодный ветер и не заставил нас идти дальше.

Сразу после слияния истоков начинается лес. Идет хорошая тропа. В наши намерения входит спуститься возможно ниже в Баксанское ущелье и заночевать где-то над поселком Эльбрус, завтра устроить дневку, заодно отметить день рождения Миши Паза, а седьмого числа рано утром уехать в Минводы.

В половине четвертого мы остановились на проталине в лесу близ тропы. Дима и Маша Паз пошли дальше по тропе с целью просмотреть место для стоянки, а остальные тем временем растянулись на солнышке. Так необычно: утром еще были в зиме, на ледяном плато, морщились от холодного ветра, кутались в пуховки; а сейчас греемся на солнце на теплой земле в сосновом лесу. Здесь внизу уже настоящая весна. А через два километра пути по круто уходящей вниз тропе — Баксанское ущелье. Там уже начинается лето.

Ребята ходили почти час. Говорят, самое приемлемое место для лагеря — это то, где мы сейчас сидим. Ниже на ровном месте стоит кош, а еще ниже — выпас, по которому гуляют овцы. Поэтому ставим палатки тут же на проталине.

Дежурит наша палатка, сообща. Дима разводит примуса и греет воду, а я пока устраиваю ревизию продуктов. Все продукты сносятся в одну кучу. Обнаруживается, что у нас большой избыток еды. Сразу откладываем то, что нам пригодится в поезде на обратном пути: сыр, курагу, инжир, сахар. Остальные продукты можно есть без ограничения: конфеты, изюм, сухари, инжир; еще остаются пакеты с супом, вермишель, гречка, сухое молоко, какао, шоколад. Готовим обильный густой суп.

После ужина Дима разжег небольшой костер. Можно сказать, последний вечер мы в горах.

06.05. Ровно в шесть из соседней палатки донеслось: “Миша! С днем рождения тебя!” Это ребята поздравляли нашего начальника. Потом снова воцарилась тишина.

Я вышел дежурить в восемь утра. За мной потянулись наружу и другие обитатели нашей палатки.

Какое замечательное утро! Совершенно чистое голубое небо. Под пушистыми соснами матово поблескивают пятна подмерзшего за ночь снега. А прямо перед нами по другую сторону Баксанского ущелья высится заснеженная скальная стена. И ни малейшего ветерка.

На завтрак гречневая каша. Я сварил ее почти полный автоклав и все ели с большим удовольствием. Миша Паз специально ради своего дня рождения таскал весь поход копченого цыпленка в вакуумной упаковке, “синюю птицу”, как его прозвали. Теперь цыпленка расчленили и съели. По вкусу напоминает рыбу горячего копчения. Пили какао с печеньем, а также делали мороженое, смешивая какао, сухое молоко, сахар и снег. Получалось довольно вкусно.

После еды развалились на солнышке, позволили себе полный отдых. Все таки последний день в горах, можно сказать, последние часы. Скоро спустимся в Баксанское ущелье, а там уже цивилизация, постоянно живут люди, в тургостиницах обитают горнолыжники. Наслаждаемся напоследок дикой природой, прелестью Баксанского леса, духом гор.

Без четверти два мы покинули место стоянки и двинулись вниз по тропе, к поселку Эльбрус. В лесу еще много снега, но на открытых местах его уже нет, пробивается из-под сухой травы свежая молодая зелень. Минут через сорок доходим до источника с пресной водой, а чуть ниже его, у нижней тропинки — другой источник, нарзанный. Останавливаемся здесь, отдыхаем минут пятнадцать.

А до поселка уже рукой подать. Вон он, впереди, как на ладони. Спускаемся туда и заходим в первый попавшийся двор. Там двое мужчин.

— Не сдает ли кто-нибудь здесь комнату на один день? — интересуется Миша Орлов.

— Сейчас узнаю, — говорит после некоторой паузы тот что помоложе и куда-то уходит.

Минут через десять он возвращается:

— Тут живет один товарищ, который всегда пускает туристов. Но сейчас он, к сожалению, уехал в Тырныауз, так что извините, ни чем помочь не могу…

Идем дальше, подходим к блочным домам (есть в поселке несколько таковых), задаем аналогичный вопрос какой-то женщине. Она просит подождать и медленно удаляется. Вернувшись вместе с другой женщиной, говорит, что есть некое помещение без мебели и удобств. Нас подводят к маленькому каменному домику, просят подождать пока принесут ключи. Меня, в принципе, подобный вариант ночлега устраивал: от остановки автобуса недалеко, завтра удобно уехать на автобусе в 6³⁰. Но ребятам обязательно нужно было помыться, а сервис такого уровня нам здесь оказать не могли.

Выходим на трассу, там стоит РАФик. Нас согласились подбросить до Терскола за 50 тыс. руб. Загружаемся, едем. Около гостиницы в Итколе просим остановиться. Я и Миша Орлов входим вовнутрь, спрашиваем, можно ли тут переночевать. Нет, — говорит администратор, — на один день не селим. А вообще сутки пребывания здесь стоят 52 тыс. руб. (без питания).

Куда теперь? В Чегете, скорее всего, то же самое. Решаем сразу в Терскол. Там у Светы какие-то знакомые в КСС. Но по дороге останавливаемся у медико-биологической станции, что у отворота на Чегет. Два года назад, когда я ходил с Вадимом Ляпиным в “пятерку” от Безенги до Приэльбрусья, на этой базе мы нашли приют, точнее в палатках на ее территории.

Пролезаем вдвоем с Орловым через пролом в ограде. На территории убирают снег мужчина и женщина.

— Можно тут у вас остановиться на ночь? — спрашивает Миша.

— Можно!… — с готовностью начал было мужчина.

— Как же? Ведь начальник здесь, не велел никого… — встряла женщина. Они перебросились несколькими фразами.

— Ладно, — решился мужчина. — Я пущу вас. — Сколько вас? Спальные мешки есть? Будете спать на полу. Значит, сейчас оставляете рюкзаки и уходите гулять. Возвращаетесь как можно позже.

— Это без проблем! — заверил его Миша.

Мы перетащили рюкзаки в коридор однокомнатной квартирки этого доброго человека и ушли бродить по окрестностям. Сперва дошли до гостиницы “Чегет”. В киоске заказали хичины, а пока они жарились, прошлись по рынку шерстяных изделий.

Хичины удивительно вкусные, о подобных я мечтал весь поход. Это такие лепешки с картошкой и сыром. Нам их подали с острым кетчупом. А Миша Орлов еще купил два литра отличного белого полусухого вина, так что мы наславу отпразновали день рождения Миши Паза, а также и успешное завершение путешествия.

Отдыхающих в Чегете не много, лыжный сезон заканчивается. Как нам сказали, на горе Чегет кататься в это время можно лишь в верхней части, а на Эльбрусе — пока сверху донизу.

Попив-поев, пошли в Терскол. Здесь база отдыха Министерства обороны. Заглянули туда и договорились, что в восемь вечера нас пустят помыться в номера. В жилом районе Терскола нам указали женщину, у которой можно купить сыр и айран. Но к ней нужно зайти в половине восьмого. Время еще есть, и Света сходила в КСС, там у нее какие-то знакомые. А когда она воротилась, мы отправились в повторный обход “объектов”: первым делом звоним в указанную квартиру. Открывает пожилая женщина.

— Простите, нам сказали, что у вас можно купить сыр и айран…

— Айран кислый, а сыр очень свежий, только что приготовлен.

— Давайте! — обрадовались мы.

Нам был вынесен бидон айрана и кружка к нему. Каждый выпил примерно по пол-литра.

— Пейте, пейте! — все приговаривала добрая тетя, — Это очень полезно, айран даже отравление лечит…

Мы пили. Выпили весь бидон. Потом нам принесли сыр. Наисвежайший, еще теплый. Покупаем весь кусок, более двух килограммов. За айран с нас денег не берут.

Теперь идем мыться. Входим в гостиницу МО. “Очень хорошо что вы пришли, — обрадованно потер руки дядя, с которым мы договаривались, — по пять тысяч скидывайтесь и проходите на второй этаж, вода горячая.” Я мыться, правда, не стал, не люблю я такие полумеры, ведь через два дня дома можно помыться по-человечески. Зато у меня появилась возможность в комфорте за столом заняться дневником, который я не открывал со вчерашнего дня.

Потом мы отправились обратно в Чегет, спустились в бар гостиницы и там ели наш сыр, запивая яблочным соком. В одиннадцатом часу вернулись на биостанцию.

— Проходите, проходите! — засуетился радушный хозяин. — Кто из вас старший?

Нам показали как пользоваться смывным устройством унитаза (весьма нетривиально), показали кухню, где мы будем спать. И мы почти сразу стали готовиться ко сну: завтра встаем в половине шестого.

Та чудовищная смесь продуктов, которую мы поглотили за этот вечер, вызвала у всех без исключения настоящую бурю в животе. В туалет выстроилась очередь. Первым туда ворвался Орлов. Но не прошло и тридцати секунд, как перед заветной дверью запрыгал Миша Паз: “Мишка, имей совесть!” — зашептал он в дверную щель. После зашел кто-то еще, потом еще… В туалете непрерывно кто-то находился. Пошли по второму кругу. Особо страждущих пускали вне очереди. Рулон хозяйской туалетной бумаги убывал с катастрофической быстротой. Я пока не испытывал никаких телесных мук и лишь посмеивался.

Стали укладываться. Для шестерых кухонька довольно тесная, лежать придется плотненько. Но если, как сказал Дима, кто-нибудь все время будет сидеть в туалете, на пятерых места как раз хватит. “Ты, Серега, — повернулся к нему Дима, — бери с собой туда спальник, обернись им, чтоб не мерзнуть…”

Ночью я почувствовал нехорошее брожение в животе. Вскочил и порхнул в туалет, благо, я лежал у самой кухонной двери. Минут десять я провел взаперти, потом прокрался обратно и снова лег. Но очень скоро понял, что дело не закончено, и снова занял уборную. Когда я уже закруглялся, в дверь заскреблись. “Эй, можно побыстрее!” — услышал я свистящий шепот Орлова. Я впустил его и только лег, как Серега шумно выпростался из спальника и как безумный кинулся к туалету. Дверь туалета затряслась… Потом опять Орлов, спотыкаясь о Светку, помчался выживать из туалета Серегу…

07.05. В пять двадцать мы уже проснулись. За окном светало. Стараясь не очень шуметь, быстро собрались и вышли на трассу. В шесть за нами должна была подойти машина.

Ждали целый час, замерзли. Солнце появилось в долине лишь в восьмом часу. Потеряв терпение, я и Орлов пошли в Чегет звонить тому человеку, что взялся достать для нас машину. Телефон не отвечал.

В холле гостиницы сидел и смотрел телевизор какой-то высокий парень, явно местный служащий. Мы обратились к нему, и то лишь потому, что я увидел на стойке администратора список заявок на автобус до Минвод. На сегодняшнее число был записан только один человек.

— А сегодня автобуса не будет: людей нет, — огорошил нас парень.

— А если мы будем?

— А сколько вас?

— Шесть человек.

Парень подошел к телефону, и через некоторое время ему удалось связаться с водителем:

— Расул! Это из Чегета звонят. Тут люди есть, выехать им не на чем. Ты их не подвезешь?

Минут через двадцать на небольшом автобусе подкатил Расул. Сказал, что поедем в девять утра. Значит, у нас есть еще час времени. Света пошла в гостиничную столовую и договорилась там на счет завтрака. Завтрак подали без четверти девять: салат из капусты, пшенная каша, тефтель с вермишелью, хлеб, сыр, масло, чай. Вполне прилично и не дорого: всего по 12 тыс. руб. с человека.

В начале десятого тронулись в путь. Машина быстро мчит вниз, оставляя позади ставшие родными за много лет путешествий горы Баксана, великан Эльбрус... Мы уезжаем. А погода как раз установилась, и местные жители говорят, теперь продержится долго. А мы уезжаем. Но напоследок, когда уже выехали из гор и мчались по трассе на Минводы, нам был преподнесен приятный сюрприз в виде величественного зрелища всего Кавказа от Казбека до Эльбруса: потрясающая своей красотой цепь заснеженных гор, рядом с которой стоял несколько особняком двуглавый Эльбрус, и отсюда хорошо было видно, насколько превосходит он своей величиной другие, тоже не малые, кавказские вершины...

На трассе милицейские кордоны. На днях чеченские террористы взорвали железнодорожный вокзал в Пятигорске и теперь все машины досматривают. Остановили и нас. Водитель вылез и пошел к посту ГАИ, где его ждал остановивший нас офицер милиции. Мы увидели, как они с офицером обнимаются.

— Это его друг, вместе выросли, — пояснил нам сидящий с нами в машине пожилой кабардинец, — а теперь он [ милиционер] начальник трассы Нальчик-Минводы.

Поехали дальше. Старший лейтенант некоторое время сопровождал нас на своей “Волге”. На очередном кордоне мы лихо объехали длинную очередь машин, водитель крикнул что-то патрульному и тот махнул рукой, мол, проезжайте.

В час дня были в аэропорту “Минводы”. Отсюда Света и Миша намеревались улететь в Москву. Остальные четверо собирались ехать поездом. Ребята купили билеты на ближайший рейс — в два с чем-то, через час с небольшим. Мы попрощались с ними и на городском автобусе № 10 доехали до железнодорожного вокзала.

На вокзале, собственно как и в аэропорту, много милиции, сотрудников ФСК и прочих спецслужб. У нас не раз проверили документы.

Ближайший поезд до Москвы, на который были билеты, отходил в час ночи, поезд № 3 Кисловодск-Москва. В нашем распоряжении 10 часов. По очереди гуляем вокруг вокзала, заходим на рынок, поедаем в большом количестве мороженое (жарко, 29° С), беляши, пирожки, кукурузные палочки и прочую снедь. На рынке же купили кое-какую провизию в поезд. Наши рюкзаки свалены на крыльце вокзала со стороны перрона, рядом с лотком мороженого. Все время нашего пребывания здесь мы активно потребляли мороженое, разные его сорта, потом, определив для себя сорт повкуснее, ели уже мороженое только этого сорта. Кроме нас мороженое почти никто не покупал. “Ребята, — наконец спросила мороженщица, — вы еще долго собираетесь здесь сидеть? В смысле, мне уходить, или нет еще? Вы хорошие покупатели.” Она составляла нам компанию почти до темноты.

obolsky@mail.ru obolsky@chat.ru